Катерина Шулика - Холодным ветрам вопреки

Мама уже давно объяснила мне, что мы можем видеть то, что не видят другие люди, и что когда – то моя сущность призовет меня. Но для меня, маленькой семилетней девчушки, эти слова абсолютно ничего не говори ли, мне просто нравилось смотреть на мерцание фонариков душ солнышек и радоваться, что в мире столько света и чистого счастья. Единственное, тогда, десять лет назад, возвращаясь с мамой домой, я спросила ее:

– Почему этот младенец был не такой как другие? Почему его яркое солнышко засветилось только благодаря посторонней помощи, твоей, мамуля, помощи?

Мама, устало улыбнулась и объяснила, что если ребенок появляется в результате кесаревого, всевышние силы не могут естественным путем вселить в него чистую душеньку и приходится прибегать к помощи избранных.

– Избранные – это мы? – спросила я.

Мама остановилась, сосредоточенно посмотрела мне в глаза и сказала:

– Да, Эль, это мы! Но вот кто и зачем тебя избрал ты узнаешь только в более позднем возрасте. И ты, мой ребенок, должна сделать все, чтобы облюбовать твою душеньку захотели только светлые силы: чистые, всемогущие, первородные.

– А что я для этого должна сделать? Что?

Взгляд мамы внезапно стал горьким как полынь и холодным как снег на обочине:

– Ты все поймешь, солнце. Ты все поймешь. Я только каждый день молюсь богам, чтобы ты не повторила ошибок прошлого. Дай Бог! И прости нас за все, что мы сделали и сделаем еще.

И вот сейчас, сидя на скамейке на главной площади столицы, я задыхалась, я тонула в омуте нечистот. Мой нос молча бесновался, ведь он улавливал и легкую грязь душевного дыхания девчоночки – подростка, держащую тонкую сигаретку и весело хохочущую с подружками в переменках между затяжками этим никотиновым смрадом, и зловония изъеденной червями душевной оболочки группы парней, чертыхающихся через каждое слово и занятых распитием купленной впопыхах бутылки «огненной воды». «И куда только милиция смотрит!» – подумала я и с ужасом вспомнила, что милиция тоже недалеко ушла. В лучшем случае душеньки их посерели, а в худшем – тянут мокрой гиблой трясиной.

Я постаралась отключить эту свою вторую сущность, которая видит изнанки человеческих душ, чтобы хоть немного успокоиться, но к сожалению, это не всегда получалось. Вот и сейчас, очень хотелось глотнуть свежего воздуха, чтобы не ощущать эти зловония разлагающихся тел и смрадных душ. И я постаралась отвлечься, поискать в океане человеческих тел на площади достойные экземпляры. Закрываю глаза, отключаю сознание, стараюсь взлететь над этой темной массой и увидеть новые краски.

И маленькой бабочкой улавливаю нежный цветочный аромат: ветка сирени и коралловая роза. Быстро промелькнуло в голове:” Да вот же они! Они здесь! В десяти метрах направо “.

Резко открываю глаза, вскакиваю, чтобы бежать и найти двух этих лебедят, посмотреть в их лучистые глазки, ощутить нежное свежее дыхание их молодой любви. Потом понимаю, что со стороны это наверное нелепо выглядит и стараюсь придать некое спокойствие своим движениям. Шаг, еще шаг, и я на пороге кафе. Сразу же замечаю воркующую парочку, завороженно смотрящую в глаза друг другу, и сердце замирает от нежного цветочного аромата: именно он – волшебная флейта сирени, она – гордый коралловый тромбон дамасской розы. Я ощущаю музыку этого аромата, делаю несколько неосторожных шагов и сажусь за ближайший столик. Голова кружится, ведь это такая редкость: встретить две чистые душеньки-солнышка, увлеченные шепотом волн первой любви.

Я, как настоящий парфюмер, наслаждаюсь ароматом их чистой и светлой любви, и понимаю, что это такая редкость, такая редкость. Ведь там, на площади плещутся волны океана зловоний, а здесь – настоящий цветущий ботанический сад.

Я еще долго смотрю на девчушку лет шестнадцати, мою сверстницу, увлеченно беседующую с харизматичным, голубоглазым парнем, попиваю сладкий чай и, как настоящий ценитель прекрасного, вкушаю сладостный аромат их первого чувства, чувства которое смогло расцвести благодаря их светлой, не гнилой сущности. Счастье медленно разливается по моим жилам и я, как насытившаяся волчица, медленно поднимаюсь, удовлетворенно потягиваюсь, и направляюсь домой. На порожке кафе я оглядываюсь и молча желаю влюбленным счастья. «Будьте счастливы, солнышки!», – шепчу я, и напевая, что-то себе под нос бегу домой, к маме, чтобы поделиться с ней рассказом о красоте и чистоте, которую я сегодня видела и внимала.