Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга первая

Вот уже второй месяц в поте лица – своего, а больше «клиентов» – он трудился на ниве борьбы с саботажем и контрреволюцией. Трудился, не покладая рук. Руками, то есть. Внедрение его в ряды Всеукраинской ЧК прошло благополучно, чему в немалой степени способствовала героическая биография правообладателя этой фамилии. Старые шрамы – наследие ресторанных мордобоев, легко сходящее за следы перенесённых мучений в царских застенках, в сочетании с удивительно неблагородной физиономией, ещё сильнее закрепляли доверие «товарищей» к новому сотруднику. Окончательно покорив коллег, последний охотно брался за выполнение таких щекотливых поручений, от которых старались уклониться даже самые «толстокожие» ветераны заплечных дел.

Как и предполагало «белое» начальство, у него больше получалась работа с живым носителем информации, нежели с бумагами. Да, «Чекист» не обладал склонностью к анализу и размышлению. Зато он обладал кувалдоподобными кулаками, отменным здоровьем и настойчивостью – качествами, которые находили не менее широкое применение в работе любых карательных служб. В этом отношении ЧК не была исключением.

Самых упрямых подследственных выбившиеся из сил коллеги передавали новичку. В его руках эти «самые упрямые» очень быстро начинали понимать, что упрямство здоровья никак не прибавит. Таким образом, «Чекист» становился обладателем информации, не всегда понимаемой им, но представляющей несомненный интерес для обеих сторон – и ЧК, и родной контрразведки. Ему оставалось только затвердить наизусть сведения, добытые столь тяжким трудом.

Да, «Чекист» был недалёк, но неглуп. А тут ещё – его удивительная везучесть. Не зря же в народе говорится, что везёт новичкам и дурачкам. «Чекист» как раз и был представителем обеих этих категорий. Такое сочетание позволяло ему обходить расставленные капканы, иногда даже не замечая их. И потом, он как-то сразу понял, что в глазах чекистских начальников безукоризненная исполнительность – первейшее достоинство сотрудника органов. Другие либо не поняли это, либо поняли слишком поздно – когда «Чекист» уже обошёл их на повороте. По пути к доверию начальства.

«Чекист» не рвался в герои – ни у «белых», ни у «красных». Но, будучи определён в них, он вынужден был, если не «соответствовать», то хотя бы принимать меры к самосохранению. В результате его непосредственный шеф в контрразведке, в свою очередь, вынужден был иногда отдавать должное качеству добытой им информации. Хотя постоянное указание в донесениях на то, что информация добыта в результате работы с её носителем, не позволяло рассчитывать на работу «Чекиста» непосредственно с документами.

Другим поводом для сожалений начальника контрразведки было то, что «Чекист» «работал» исключительно с провалившейся агентурой «белых». Вследствие этого полученная им информация была однобокой. Она давала пищу только для размышлений о причинах провалов. Но даже в этом плохом было что-то хорошее. Например, «Чекист» иногда был не в состоянии не только понять, но и грамотно пересказать информацию, выбитую из «клиентов»! Поэтому даже в случае обнаружения тайника с закладкой это должно было ставить чекистов в тупик. Как минимум: вести их по ложному следу.

Имелся и ещё один положительный момент: «Чекист» всегда работал с «клиентом» в одиночку, без свидетелей, которые могли оказаться умнее его. Уточнить его галиматью непосредственно у объекта работы «красные» при всём желании не могли. По одной лишь причине: бедолага долгое время был не в состоянии не только мозгами, но даже языком пошевелить!

После долгих раздумий начальник контрразведки сделал мудрый шаг: ничего не сделал. Да, «Чекист» не блистал умом – но иногда много ума хуже, чем, если бы его вовсе не было. В данном случае полковник был всецело на стороне гоголевского Городничего. Поэтому он решил: никаких изменений в амплуа. Потому, что от добра добра не ищут.

С содержанием мыслей начальства «Чекист», естественно,

не был знаком. Но действовал он в точном соответствии с ними: «выколачивал», не понимал, запоминал и передавал. Большего от него и не ждали. И не только на данном этапе: начальник контрразведки умел довольствоваться «клоком шерсти с паршивой овцы»…

– Ксеня, как я рад тебя видеть!

– А уж как я рада тебя видеть, дорогой Сёма!

У адъютанта отвисла челюсть: назвать пана головного атамана, самих Семён Васильича, «Сёмой»!