Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

– Ну, тогда переодевайтесь в железнодорожную форму. Так как мы опоздали с подменой в штабе, придётся делать это в купе. Сейчас я проведу Вас к железнодорожникам. Вы сядете с ними на паровоз, и, следуя их инструкциям, проникните в купе. Ну, а дальше…

Договорить Наташа не смогла. Опять же по причине «взгляда-выстрела».

– Тогда – одна просьба. На дорожку: никакой самодеятельности! Без донкихотства, пожалуйста!

– Без дон… чего? – заинтересовался Концов.

– Без донкихотства! То есть, никакого ненужного героизма! Был такой литературный персонаж – дон Кихот. Из романа Сервантеса.

– Не читал, – обрадовал бы Концов любую женщину, окажись она на месте связной. Да и связную, не исключено, обрадовал бы, не будь она… связной.

– Переодевайтесь, Павел Андреич: у нас мало времени. Точнее, совсем уже нет.

Беспрестанно критикуя бывшее в употреблении одеяние железнодорожника, Концов с трудом натянул его на своё тело, некогда худое, а теперь потерявшее от тягот штабной жизни былые очертания.

– Как последний бродяга, … твою мать!

Брезгливо оглядев себя, Концов решительно приговорил новое старое обличье.

– Ладно, пошли!

Тёмными задворками, минут за двадцать пешего хода они с Наташей дошли до заросшего бурьяном пустыря, выходящего прямо на депо. Всю дорогу Концов падал не только в ямы, но и духом. Вопреки себе, он даже не пытался «ухаживать» за Наташей, несмотря на то, что всё: и соблазнительная фигура связной, и не менее соблазнительная темнота позднего вечера, располагало к тому.

Метрах в тридцати от них маячила какая-то фигура, неразличимая в мертвенном свете намечающейся луны.

– Вот он! – провела опознание Наташа. – Дальше Вы – сами. Подойдёте к нему, и скажете: «Здравствуйте, Харлампий Онфимыч, я – от Платон Иваныча». Он – в курсе.

– «Харлампий Онфимыч»!

Концов презрительно скривил губы и сплюнул в бурьян. Как ни крепилась Наташа – а не удержалась «на дорожку».

– Извините, Павел Андреич, но паровозник из столбовых дворян сегодня отдыхают! Так что, берите то, что есть!

Концов – тоже «на дорожку» – игнорировал бестактный выпад, сунул руки в карманы и молча двинулся навстречу судьбе и её провожатому.

– Харлампий Онфимыч? – обдало Наташу нескрываемым презрением.

– Вы – от Платон Иваныча? – почему-то нарушил конспирацию паровозник.

– Отвечать по форме!

Наташа со страхом подумала, что Концов поставит сейчас железнодорожника во фрунт, и, не дай, Бог, выйдет с критическими замечаниями в челюсть. Но Концов в очередной раз изменил себе.

– Веди, «Харлампий Онфимыч»!

Столько яда было в голосе Концова, что Наташа отказалась от намерения перекрестить его хотя бы в спину. Точнее, она перекрестила его – но только плевками. Не дожидаясь, пока фигуры скроются из виду, она резко повернулась и ушла.

Проходя мимо сторожевой будки, Концов зацепился за какую-то железяку, и, неловко взмахнув руками, рухнул в бурьян. При этом он ещё и умудрился растянуться во весь рост. Другой бы на его месте немедленно вскочил на ноги и удалился, не привлекая к себе внимания. Но Павел Андреич зафиксировал падение и вывернул голову в сторону торчащего у будки сторожа.

– Ну, чего уставился, старый хрен? Вместо того чтобы пялить глаза, расчистил бы площадку от мусора! Чуть ногу не сломал из-за тебя, гад!

– Ась?

Подслеповато щурясь, полуглухой старик приложил дрожащую руку к уху.

– Хрясь! – «не изменил такту» Концов. – Вали в будку, чучело!

– И Вам счастливого пути, господин хороший! – «попал в цвет» дедушка.

Несколько раз нога Концова соскальзывала со ступеньки паровозной лестницы. Не захотел он переобуться и сменить щегольские, на тонкой подошве юфтевые сапожки, на поношенные кирзачи.

– Руку подай, что ли… твою мать! – «вежливо» попросил он помощи у молодого парнишки, высунувшегося из двери паровоза. Совместными с Харлампий Онфимычем усилиями они втащили Концова в паровозное чрево. Шумно отдуваясь, паровоз медленно покатил по рельсам, и уже спустя минуту бригада сцепщиков производила его «смычку» с составом из нескольких отливающих лаком вагонов.

Вскоре на перроне появились четыре фигуры в офицерских мундирах. Три из них Концов узнал без труда: полковника Чуркина, капитана Усикова и ротмистра Дулина. Четвёртый, с погонами штабс-капитана, был ему не знаком. Но, судя по тому, как по-хозяйски он отдавал распоряжения солдатам с винтовками, занимавшим места на ступеньках вагонов, нетрудно было догадаться, что это – начальник охраны поезда.