Дима КорсаК - Счастье больше не секрет

– Вы рассказываете какие-то сказки! Как можно всё это успевать?

– А у нас никто и никуда не спешит. Многие ещё в питомнике работают, ради удовольствия повозиться с растениями. По вечерам вместе с детьми мы ходим в клуб. У каждого там свои интересы: играем в ансамбле, поём, танцуем, рисуем, ставим спектакли и концерты, занимаемся в спортзале. Всё как у вас в городе, только немного по-другому. Сами поддерживаем чистоту и порядок в клубе, сами организуем праздники и вечера, сами занимаемся с детьми и взрослыми, сами ведём кружки и занятия. Такая у нас самоорганизующаяся система. И никто никого ни к чему не принуждает.

– Коммунизм у вас какой-то. Или секта нового образца. В такое невозможно поверить, – в моей голове никак не укладывалось всё то, что я слышал и видел, – Получается, у вас тут целыми днями все только и делают, что развлекаются? Кто же за всё это платит?

– А за что тут платить? Развлечения у нас бесплатные. А наши увлечения приносят немалую прибыль. Тот самый художник, которого вы можете посчитать сумасшедшим, не удивляйтесь, но богаче, чем вы, проверьте, если хотите. Только ему никто не завидует, здесь просто некому этого делать. Завидовать умеют только бездельники, а наши проростки, кого ни возьми – весьма занятые и обеспеченные люди. Ну, и счастливые, конечно же, – и опять он прищурил правый глаз, будто испытывал меня зорким левым.

– Ну, я могу допустить, что художник богат, ему повезло, у него действительно есть талант и, возможно, его яйца разлетаются быстрее перелётных птиц. Но не могут же быть талантливы все?! Тем более, получать за свои способности хорошее вознаграждение? И вообще, где это сейчас так щедро платят за таланты, что люди могут себе позволить никуда не выходить и целыми днями развлекаться? Что-то вы преувеличиваете, по-моему, Бабаев.

– За талант, конечно, не платят, по крайней мере, щедро, как вы выражаетесь. Но платят за реализованный талант: за готовую картину, за выведенный сорт сладких помидор, за литературные переводы, за патенты, в конце концов. То есть за конкретный продукт. Знаете, сколько стоит патент на подъёмный механизм, который нас сюда доставил? Или на вон ту тепловую установку? Пойдёмте, выйдем и посмотрим.

Я несмело приоткрыл дверцу и с опаской ступил на смотровую площадку, осторожно прощупывая её ногами, как это делал, когда пару лет назад на свой страх и риск садился на самодельный верёвочный паром на Амазонке. «Угораздило же меня здесь оказаться», – как тогда подумал я. Надо признаться, в кабине чувствовал себя гораздо спокойнее, словно в лифте небоскрёба, откуда высота воспринимается всего лишь как вид за окном или как приятное дополнение к интерьеру.

На площадке было ветрено и оттого неуютно. Не то, чтобы холодно, скорее приятно и свежо. Но безграничное пространство на такой высоте пугало своей реальностью. Стоя на ветру, на этой самодельной открытой площадке, я словно онемел, как артист или докладчик, который от волнения, выйдя на сцену, тут же забыл текст. Было ощущение, что в этот момент от меня чего-то ждут, целый мир смотрит и слушает меня. И я впервые оказался с ним один на один, без камер, помощников, без сценария и подсказок суфлёра; впервые не в замкнутой тёмной студии, а на открытом пространстве, ярко освещаемом солнцем.

– Быть на высоте и чувствовать себя комфортно можно только в одном случае, когда на эту высоту поднимаешь себя сам. Да ещё если знаешь, зачем сюда забрался, – считал и прокомментировал мои чувства Бабаев, – Вот прекрасный образец того, как человек, ваш, кстати, ровесник, поднялся на небывалые высоты во всех смыслах этого слова. Поглядите.

Мы подошли к тому самому большому телескопу, на который я обратил внимание, как только поднялись сюда.

– Вот она – тепловая установка. Её сконструировал молодой человек, когда ему было всего шестнадцать лет. Вроде, ничего нового – фокусируемый инфракрасный обогреватель, подобные обычно используют во время мероприятий на открытых площадках. Но у этого мощность в сто раз больше за счёт маленького изобретения тогда ещё юного Данилы-мастера. В общем, если сильно не вдаваться в технические сложности и простыми словами – это такая штука, которая не даёт тепловой энергии задерживаться внутри вот этого реактора, – Бабаев похлопал по утолщённой круглой части пушки, – Электромагнитная линза, так он её назвал, собирает, фокусирует и выталкивает скопившийся жар наружу. С помощью этого изобретения мы можем поднять температуру, к примеру, вон там, в винограднике градусов на десять-пятнадцать, – он показал в сторону питомника, – между садом, который мы проехали и ореховым лесочком, видите? Там виноград южный, крупный, сладкий, такой на Урале в естественных условиях не вызреет.