Эдуард Богуш - Животные рядом с нами

Сразу после приезда, Шарк, а пока еще – Шарик, стал любимцем местной детворы. На водной станции было две спортивные секции – гребля и парусная. Младшие группы обоих секций, – а это дети от 8 до 12 лет, – сразу полюбили своего Шарика. Они таскали ему из дома огромные свертки с едой, здоровались, когда приходили на тренировку, и обязательно прощались, когда уходили. Короче, вели себя с Шариком, как со старым закадычным другом.

Шарку нравились его новые друзья. Более того, дружба с детьми была обоюдно выгодной. Некоторые мальчики с детства боялись собак, но видя добродушие и миролюбие Шарика, полностью избавились от своих комплексов и страхов. Более того они с огромным удовольствием поглаживали густую холеную шерсть их четырелапого друга.

Но растущая популярность Шарка не всех радовала. Гарри чувствовал себя обиженным и, несмотря на обилие еды, с каждым месяцем все больше худел и впадал в тоску. А через пять месяцев их совместной службы, Гарри стало совсем плохо. Однажды он ушел со станции, и больше не вернулся. Сторож, понял – случилось неизбежное, и не искал его.

Вскоре, после смерти Гарри, в канун первой годовщины, Шарика, наконец, переименовали в Шарка. Случилось это так. Каждый раз дети принося еду Шарику, с удовольствием наблюдали, как он легко, почти шутя, разгрызает огромные кости. Особое восхищение вызывали его треугольные острые, как бритва, и крепкие, как алмаз, зубы. А надо сказать, в это время среди юных спортсменов была популярна книга «Тени в море», про акул-убийц. Сравнив зубы Шарка с зубами акул на фотографиях, дети единодушно решили переименовать Шарика в Шарка. По их мнению, эта кличка больше подходила грозному виду их любимой собаки, а главное имела хоть какое-то отношение к водным видам спорта.

Обе клички были созвучны, и поэтому ни Кузьмич, ни Петрович, оба сторожа водной станции, не возражали. Сторожам нравилась дружба ребят с их новой собакой.

Время шло, Шарку исполнилось три года. На соседней водноспортивной станции, а их было две на берегу этого залива, появилась немецкая овчарка по кличке Эмма. Какой-то легкомысленный любитель оперетты завел собаку, а когда понял, что собака – это не только живая игрушка, но еще и ежедневные обязанности на протяжении многих лет, избавился от неё. В отличие от Шарка, который ни дня не сидел на цепи, Эмму держали на привязи.

К сторожевой службе она совершенно не приучена, так как взяли Эмму прямо из городской квартиры, а если и лаяла, то на всех подряд, совершенно не желая признавать, кто свой, а кто чужой. Поздно вечером, когда Эмму отвязывали на прогулку, первое, что она делала, бежала к миске Шарка. И, не обращая на него никакого внимания, ела все подряд. Шарк не возражал. Во-первых, дети приносили слишком много еды, и её вполне хватало на двоих, а во-вторых, Шарк имел все основания считать Эмму своей невестой.

Когда у Эммы началась течка, Шарк стал тактично и по-юношески неумело за ней ухаживать. Он по несколько раз в день прибегал к ней, пытался приблизиться, подолгу лежал рядом. Но Эмма по-прежнему не замечала его. Вдруг, как-то ночью, патрулируя территорию своей станции, он услышал громкий лай и злобное собачье рычание. Галдеж доносился со стороны соседей. Шарк отправился навестить Эмму. Каково ж было его удивление, когда он увидел возле Эммы целую свору непонятно откуда взявшихся бродячих кобелей. Казалось, сюда сбежались все бродяги побережья. Эмма, оскалив зубы, отбивалась от них как могла, но силы были не равны. Пришельцев злила неуступчивость сучки, и они становились все наглее и агрессивнее.

Любовь к прекрасному покинула Шарка. Практически мгновенно добродушный пес превратился в пятьдесят килограммов беспредельной ярости. В считанные минуты он разогнал эту бродячую шайку. Причем для двух особенно несогласных этот день стал последним в их жизни. Единственной потерей в бою была царапина на задней лапе, которую Шарк даже не заметил. Покончив с бандой, Шарк спокойно сел рядом с Эммой. Она действительно ждала его и, подойдя ближе, покорно убрала хвост в сторону.

С этого дня Шарк объявил своим не только водную станцию, которую он охранял по долгу службы, но и весь пустырь к ней прилегающий. Отныне он считал себя единственным и полновластным хозяином этой территории. Теперь любой глупый кобель, попавший сюда, будет нещадно бит и с позором изгнан.

Но, как и в каждом правиле, в этом тоже было исключение. А исключением был маленький фокстерьер, живший в частном секторе у одной четы пенсионеров. Клички этой собаки никто не знал, а так как фокстерьер частенько навещал территорию водной станции, то ребята звали его просто Фоксик. Ловить Фоксика дело безнадежное. Он был маленьким, как мячик и подвижным как ртуть, так что Шарк с его огромной массой никогда бы его не поймал. Но была еще одна причина по которой Шарк не хотел прогонять Фоксика. Фоксик умел делать то, чего не умел Шарк – ловить крыс. Шарк терпеть не мог мерзких тварей, которые периодически появлялись на побережье. Но сколько он не гонялся за ними, ничего не получалось. Крысы были и быстрее и умнее. Фоксик же так умело маскировался и подкрадывался к ним, что большинство пойманных им крыс, даже голову повернуть не успевали, как оказывались в его зубах. Шарк уважал профессионалов, потому позволял Фоксику беспрепятственно гулять по своей территории и даже играть с ребятами. Так постепенно образовалась стая из трех собак, где безусловным вожаком стал Шарк.