Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

Прошли годы! Сменились поколения, заросли свежей травой и дёрном траншеи и могилы. Тогда «Телёнок» пожух, скукожился, лишился золотого блеска своего непревзойдённого юмора и плавно откочевал на задворки литературы. Осталась «Золотая Свинья» – ненаписанная книга о разбойниках и пиратах! Тот, кто её напишет, должен мне десять процентов гонорара за название! Ну ладно, пять! Три, так три, я не спорю! Берите и так! Ладно! Я не спорю!

Всё золотое в литературе имело благоприятную судьбу, но наша книга к золоту не имеет никакого отношения, ибо называется, кто не помнит, «Мормонские Трусы». Может быть дать ей название «Золотые Мормонские Трусы»? Фрич, как ты думаешь?

Когда Фрич спал, к нему долго не хотели идти сны, а потом словно прорвало – пошли.

Негры с гитарами, глистианские комиссары-конкистадоры в наушниках, зелёные василиски и розовые святые с Колорадских гор, нежные пионерки из его класса и масоны с линейками и кривыми треугольниками – все они, кружась в танце, в конце концов окружили его, склонялись над ним и почти касались его лица.

– Что вам надо? – спросил он.

– Мы посланцы страны счастья! Мы ищем тебя! – ответили они, – Знаешь, как хорошо найти того, кто близок тебе? Это так трудно – собрать вокруг себя тех, кто тебе нужен! Абы кого легко собрать, это нетрудно, но найти в мире своё не так легко! И только светлая душа сможет сделать это!

– Когда я был маленьким мальчиком – вымолвил наконец святой отец Милки, старый католический глист с чётками весом в три пуда. Я видел его в прерии, на белой лошади, в лихо заломленной шляпе, с фляжкой у пояса и улыбкой у губ. Он скакал к закату, пришпоривая коня и шепча молитву. Он должен был успеть к развилке дорог, на которой так легко ограбить почтовый дилижанс.

– Мой отец однажды сказал мне: «Вот нипель! Вот кардан! Вот бутылки! Вот нипель! Если хорошо наденешь его, всё будет хорошо! А не натянешь, тогда пеняй на себя, рви волосы на голове! Всё тогда пропало! Всё будет плохо!

Так он сказал мне!

– И как, ты натянул нипель? Смог? Научи меня, если сам умеешь!! Я тоже хочу петушков!

– Да, отец умер от водянки и оставил мне вот этот волшебный нипель, имение и несколько миллионов швейцарских долларов на развлечения и сладкие петушки! Я сосу их, и каждый раз плачу от печали! Он оставил мне так много петушков, что их все не пересосать и за дюжину жизней!

– Это счастье! Хороший нипель – всегда путь к победе! – дипломатично заметил Фрич, – А плакать не надо! Всё пройдёт! Лучшее впереди! Всё, что надо, мы натянем!

– Так сколько?

– Хорошо!

С тех пор я натягиваю этот нипель неустанно! И нет усталости в моём сердце! Станция «Мир» затонула, страна ёб…, а ниппель всё натягивается и натянивается, и нет ему препон!

А потом появился Великий Велосипедист по имени Педалистрат и стал разгонять конкурентов. Лапы у него были, как клешни у рака, и он ими клацал недурственно. И глаза его как клаксоны! И сердце его, как цепь! Все разбежались, только усы и темляки торчали из-под раскладушек.

Я его, хоть череп ему проломил, в глубине души жалел, как родного, я не держу зла, особенно на мёртвых вампиров.

Бодрствуйте в час печали и веселитесь в час радости! Вот что я знаю!

Ты космонавт, или как? Не бзди! Долетим! Дотянем! Не боги горшки обжигают в конце концов!

Не падай духо, мальчик! Ты много сделал в своей жизни! Что бы ни случилось, где бы ты ни был, твой голос будет долетать до них ещё долго-долго, может быть, Века, пробуждая их фантазию и цинизм! Не знаю уж, что ценнее!

«Образы, явившиеся внезапно, обрадовали меня, как в детстве радовали новые виды и люди, все казавшиеся святыми».

А потом всё растворилось.

Начало своей жизни в лесу я отметил несравненным празднеством. Закусон у меня был мировой – два куска чёрствого чёрного хлеба, полбанки кабачковой икры – пальчики оближешь, большой кусок розового свиного сала, украденного в лавке одного доброго армянина, который тут по уголовным делам шустрит и пару давленых чьими-то жопами конфет. Сало было такое, что я его рубил топором и глотал, не прожёвывая. Да, была ещё бутылка самодельного виноградного вина. Было от чего оттянуться! Пусть, думал я, миллиардеры умрут от зависти! Баб не было, так что затраты на гандоны были минимальны!

Когда я проснулся, вокруг меня было всё хорошо.

День мой начинается с пробуждения в кустах или на столе на полянке, где пикники все устраивают. Днём они пикники устраивают, а ночью уезжают, а я получаю поляну в свою безраздельную собственность. После этих гулянок остаётся много полезного и вкусного, и я уважаю этих хлебосольных людей. Иногда смотря сквозь кусты на их нехитрые развлечения, я начинаю прикидывать, каких они кровей и почти всегда ошибаюсь. Мутные тперь люди пошли, не врубишься, кто из них кто! Но в основном – это мелкие торгаши, менеджеры и продавцы из лавок. Неподалеку от меня тихие дачи, где почти никогда никого нет. До пляжа идти минут двадцать пять по тропирнке, усеянной мелкими камнями. Кругом лианы и чуть было не сказал, обезьяны. Обезьяны тут, конечно, есть, но они живут в домах.