Максим Ладин - Путешествие в Страну мудраков. По следам Гулливера

– Доктор, все говорят, что вы поклялись убить мистера Бароуна, я умоляю вас не делать этого. Мальчик, слава Богу, жив. Совсем не годится нам, бедным маленьким людям тягаться со знатными господами, – сказала она мне, наблюдая как Джимми, сидя на лужайке перед моим домом, пытается поймать кузнечика.

Я молчал. Миссис Джонс тяжело вздохнув пошла к сыну.

– Миссис Джонс, пока одни будут считать себя маленькими людьми, всегда найдутся те, кто посчитает себя большими, – окликнул я ее вслед.

– Не впутывайтесь в это и не впутывайте моего мужа, ему и так достается от жизни. У вас господ своя жизнь, у нас своя, – с твердостью ответила женщина. – Мальчик жив, благодарение Господу. Чего еще можно желать?

Впрочем, ее слова уже не имели никакого значения. Я всегда знал, что столкнусь с Бароуном. С первой встречи с ним на лесной тропинке. Мне сообщали, что он наводил обо мне справки и то, что он узнал, обозлило его еще больше. Как младший сын в семье, я не мог претендовать на положение в обществе, согласно моему происхождению, и должен был завоевывать его службой в военном флоте или колониальных войсках. Но джентльмен удовольствовался скромной врачебной деятельностью. Одного этого было бы достаточно чтобы вызвать презрение такого человека, как Бароун. В его глазах я был ничтожеством, жалкой букашкой. И эта букашка осмелилась бросить ему вызов.

Он испугался тогда, в лесу и знал, что испугался жалкого деревенского докторишки. Он знал, что я увидел его страх. Такого Бароун простить не мог. И я, при каждой встрече, чувствовал исходящую от него угрозу.

Однако, после расправы над Джимми кое-что изменилось: он больше не был охотником, теперь угроза исходила от меня. До него наверняка дошли слухи из деревни, и я не сомневался что он, как и я, ждет только случая. События уже развивались помимо нашей воли.

Очередное зверство еху заставило меня вновь вспомнить о стране гуингномов. Мне был омерзителен Бароун, я презирал фермеров и я опять ненавидел весь белый свет.

«Там в океане есть страна, где все устроено совсем по-другому, – думал я, вспоминая свои беседы с Гулливером.‒ Там нет лжи, предательства и зависти. Не слишком ли быстро я сдался и отказался от своих поисков? Даже если я погибну где-нибудь в море, это более достойно, чем влачить жалкое существование среди этих существ без чести и совести».

Так у меня созрел план, который мог созреть только в голове безумца. Я решил самостоятельно отправиться на поиски страны гуингномов. Было самоубийством выйти на моем суденышке в океан. Но мне было все равно, доберусь ли я на нем куда-нибудь или найду упокоение на морском дне.

Я, в глубокой тайне, начал готовиться к отплытию. Денег у меня было достаточно, я съездил в бухту Коннорс и попросил рыбаков, на попечении которых находился «Радостный», подготовить его к переходу через Ла-Манш. Их удивило количество заказанных мною припасов, но они ничего не спросили. Мой шлюп сослужил им хорошую службу, я закрывал глаза на то, как они его используют, и они были рады услужить мне. Отдав все необходимые распоряжения, я вернулся в Уэмбери.

Не прошло и недели, как из Коннорса прибыл посыльный с известием, что мой шлюп готов к отплытию. Но я не мог уехать, не завершив дела с Бароуном.

Случай представился очень скоро.

Джимми уже жил дома у родителей. Я обычно каждое утро заезжал проведать его. Мальчик полностью оправился от ран, и только обезображенное лицо напоминало о том, что ему пришлось пережить.

В это утро у меня были дела в соседней деревне, и я смог попасть к Джонсам только после полудня.

– Мистер Грин, сказывают, что вы уезжаете от нас, – спросил Джим настороженно.

– Да Джим, я хочу покинуть Англию.

– А я думал, что вы мне поможете стать врачом. Я хочу быть таким, как вы.

– Ты обязательно станешь врачом. Я тебе обещаю.

Мы сидели на скамейке возле их дома. Джим не поднимая глаз, чертил что-то палочкой по пыльной земле.

– Почему они такие трусы? – вдруг поднял он голову и посмотрел на меня в упор.

Я всегда разговаривал с ним как с взрослым. Да он и был уже взрослым в свои тринадцать лет. Дети фермеров не похожи на детей горожан.

– Кто?

– Все. Отец.

– Они не трусы, Джим. И отец твой не трус. Просто он привык. Трудно избавиться от привычки. А когда человек должен каждый день думать о куске хлеба, он не умеет думать о чем-то еще, – ответил я.

– Я таким никогда не буду.

– Я знаю, Джим. Ты уже не такой.