Александр Щербаков-Ижевский - Василёк Тевтонский Бантик. Серия «Бессмертный полк»

По договоренности с офицерами-гостями мы пригласили к своему столу взводных. Те скоренько явились. Здесь-то мы и обрадовали их своим решением. Предложили им отпраздновать победу и в честь нашей виктории разлить по двести пятьдесят грамм трофейного спирта на котелок. Те моментально исчезли, чтобы доложить о радостном известии своих мужиков.

– Ур-р-р-а-а! – разнеслось по округе! Мощное, раскатистое, да еще троекратное!

Выпить, запить-закусить не составило труда. Отвыкшие от такого пития организмы мгновенно почувствовали дозу. Пошли разговоры, где-то затянули песню.

Я подошел к штрафникам и попросил сопровождавшего меня Василька сбегать до кухни, принести что-нибудь, закусить. Тот быстренько обернулся туда-сюда.

Выпили. Им было совсем не весело. Грусть прослеживалась в разговоре. Объяснились.

Конечно, большая глупость попасть в штрафбат, да еще после победы. Однако, выяснилось, что каждый из них имел свой дисциплинарный проступок.

Один за пьянку.

Другой приложил по уху зажравшегося штабиста.

Третий для общего взводного пропитания прибрал из проезжавшей машины ящик тушенки.

А бывший майор и командир батальона, отказался поднимать людей в лобовую смертельную атаку на дзот.

Особо тронула нас история бывшего майора Коновалова. Ценой своего позора и мытарств он спас не один десяток солдатских душ. А дзот, на который батальон в тот раз не пошел в атаку, уже на следующий же день вдрызг разнесли бронебойными зенитчики из соседнего артполка. Погода для немецких самолетов тогда была не летная, вот они и маялись от безделья.

А что до бывшего майора, трибунал состоялся и, собственно, сантименты были здесь не уместны. Искупить, так сказать, надобно было.

Родом он был из уральской глубинки. Дважды по ошибке приходили на него в деревню похоронки. Ну, жена и слетела с «катушек» от горя. Не ведая, что творит, пыталась младшенькой трёхгодовалой дочурке подсунуть соску с отравой, каустической содой.

Старая бабка, увидевшая инцидент спохватились вовремя. Не раздумывая, вступилась в борьбу за малышку и отняла у простофили смертельный яд.

А спустя неделю, дурачина, вдруг, отправилась с мочальной веревкой в соседнюю рощу. Повеситься не дал колхозный мужик, который увидел и пресек возможную трагедию. Скрутил молодуху, связал той же веревкой и увез в город, в больницу для блаженных юродивых.

Соседи троих капитановых детишек пристроили по добросердечным и отзывчивым людям.

Обо всех этих семейных, приключившихся злоключениях, поведали ему далёкие родственники, разыскавшие его заветным почтовым треугольничком.

Сильно плакал бывший майор о том, что спасая жизни солдат, подвел свою семью к самому краю драматического финала и, как бы ни пытался, не сумеет вытащить из беды своих деток.

– Домой мне срочно надо, домой, да побыстрее. Детушек своих спасать, – причитал боевой офицер, растирая по небритым щекам горькие скупые слезы.

Василек сидел рядом на скамейке. От рассказанной истории ему, конечно же, стало непривычно не по себе. У них, в безмятежной Европе всегда все спокойно и размеренно. Ни тебе встрясок, а тем более каких либо потрясений. А тут на тебе, целая семейная трагедия. Драма с несчастливым концом.

Захлопал он белесыми ресницами. Показалось мне или нет, но от услышанного исповедания, у него из-под очков скатилась слеза. В этот момент отвернулся он, правда, на лошадей взглянуть.

Эх, Василек, Василек тебя-то, что ждет во взрослой жизни?

Разговоры затянулись допоздна.

Поудобнее притулившись на крылечке и закутавшись в шинель, я провалился в глубокую яму богатырского сна. Утренний сырой туман окутал подворье.

Светало, когда посыльный из дозора стал тормошить меня за плечо

– Товарищ гвардии капитан, немцы, – выдохнул он полушепотом.

Сон, как ветром сдуло. Схватив портупею, оружие я одним махом выскочил со двора.

…Урча моторами и выбрасывая вверх из торчащих глушителей клубы сизого дыма, от леска в нашем направлении двигались два «Тигра» в окружении роты эсэсовцев.

Обтекая танки слева и справа, с высоко засученными рукавами, приложив к своим бокам шмайссеры, фашисты быстрыми шагами сокращали расстояние до замка.

Наша рота была как раз на их пути к Рижскому заливу, поэтому сомнений не было, что мы становимся их главным препятствием.

Для меня всё было ясно. Мои задремавшие часовые однозначно проморгали вражескую разведку. А местные националисты передали эсэсовцам всю информацию о размещении наших огневых точек, о количестве бойцов на подворье и, тем более, о нашей ночной пьянке.