Иван Калина - Возврату подлежит. Ты стал другим. Беги!

Глеб просто обезумел, глядя на хныканье взрослого человека. Он за плечо развернул его к себе лицом.

– Что это было?!

К ним быстро подошел профессор.

– Не трогайте его. Он не виноват. Никто не виноват.

Профессор был вежлив и деликатен, но Глеб был на таком взводе, что в любом человеке чувствовал угрозу. Кто они? Зачем они все здесь собрались? Кому из них можно верить? Какие еще фокусы они умеют выкидывать?

– А кто виноват? Ты? – Глеб ткнул пальцем профессору в грудь. Тот чуть покачнулся, испуганно всплеснул руками. Глеб вдруг обрадовался, что нашелся тот, на кого можно вылить все накопившиеся чувства: гнев, страх, бессильная злоба, схватил пожилого мужчину за отвороты куртки и дернул на себя.

– А ну, быстро говори, что вы тут задумали, ученые свиньи!

У профессора как будто отнялись ноги, он тут же повис в руках Глеба, губы его затряслись. Он нечленораздельно замычал: «Гле… Дми… я… ват…» и замотал головой, как брыкающийся бычок. Очки с затемнением сползли с носа, стали видны его испуганные глаза.

– Эй, отпусти его! – закричал слева женский голос.

Глеб тут же повернулся в его сторону. Откуда-то появился еще один персонаж – женщина лет сорока пяти, в джинсовом комбинезоне и грязными, в земле, рукавами ковбойки. Сколько же их тут? Женщина стояла, уперев руки в боки. Надо же какая смелая. А если так? Под рукой у Глеба не было никаких более или менее колюще-режущих предметов. А и ни к чему. Недаром же он целый год ходил на занятия по самообороне. Глеб одним быстрым движением окольцевал согнутой в локте рукой горло профессора, прижав беднягу, с выпученными глазами, спиной к себе. Очки окончательно свалились, упав в пыль, прямо под ноги. Профессор попытался проследить за ними глазами, близоруко щурясь на землю. Глеб еще раз, чтобы зафиксировать положение жертвы, сдавил локтем его шею. Тот рефлекторно вцепился в бицепс Глеба, беспомощно царапая одежду. Очки были безжалостно вмяты его же сапогами в землю. Но он этого уже не видел.

Все испуганно ахнули и разом, как по команде отступили на шаг. Женщина в комбинезоне всплеснула руками, по-бабьи заголосила:

– У него же сердце слабое! Отпустите его!

А профессор и в самом деле как-то подозрительно обмяк. Задохнулся, или в самом деле – сердце? А все равно отступать некуда. Теперь его точно не выпустят. И совсем не скрываясь, двое – рыжеватый студент, которого Глеб видел у себя на террасе, и пожилой мужчина с волосами, убранными в хвостик, начали подходить ближе. В руках у них был разобранный брезентовый тент – накинут и прыгнут сверху – не выберешься. Или убежать, бросив неподвижного профессора? А может, обороняться, размахивая трупом?

– Глеб, пожалуйста, отпусти, – умоляла молодая девица.

– Все! Он умер! – Взвизгнула женщина, сценически заламывая руки.

В голове Глеба закружилась целая карусель. Как же так? Ведь вот жил себе, никого не трогал, имел бизнес, все было более-менее понятно: где враг, где друг, где плохо, а где хорошо. А тут какая-то смятка! Еще этот висящий в его руках профессор! А если он его в самом деле убил? Это же тюрьма. Или он туда не дойдет? Его разорвут прямо здесь эти странные дикие люди? Что они от него хотят?! Глеб переводил загнанный, полный безумия взгляд с одного на другого, стараясь поворачиваться лицом к потенциальным противникам. Ерунда, ерунда, он победит – всего-то – два студента, две женщины, и пожилой мужик с хвостиком. Пятеро и профессор у ног. Это еще не ловушка, хоть и смахивает на нее.

Студент с пижонистой стрижкой, который еще недавно валялся в истерическом припадке, поднялся и взял в руки маленькую саперскую лопатку. Лицо его не предвещало ничего хорошего. Глеб сжал зубы, готовый к жестокой схватке. И вдруг:

– Глеб, оставь его.

Глеб резко обернулся. В обрамлении леса стоял статный мужчина лет пятидесяти с абсолютно лысым круглым черепом. На плече его была двустволка. В руках – убитый заяц. Глеб от удивления открыл рот.

– Сотеев? Захар? Ты?

– Я, – утвердительно кивнул лысый мужчина и вдруг испуганно замахал руками кому-то за спиной Глеба: – Нет! Не надо!

Глеб развернулся и увидел занесенную над его головой лопату. Но было поздно как-то влиять на ситуацию. Раздался неприятный хряст. Глеб еще успел задуматься, что это было: хрустнула его черепушка или лязгнула лопата? Руки сами разжались и оба, Глеб и обездвиженный профессор, упали на землю.

– Представь себе, просыпаюсь я, а возле меня этот профессор, тычет в лицо ручонками, размахивает какими-то бумажками. Я ничего понять не могу: откуда он взялся? Я вообще дома спать ложился, с девушкой, а тут – это.