Марфа Московская - Золотоискатель. Истоки

Так получилось, что я тоже путешествовала по некоторым местам, где скитался герой, знакома с минералогией, и не понаслышке знаю о реальности вещих снов. Мне довелось бродить по Алтаю, Прибайкалью, Якутии, Магаданскому краю, Приамурью и Сахалину. Поэтому я неплохо знаю тему, описывая места, где неутомимый и самоотверженный офицер Его Величества искал золото и славу.

Но у золота и славы есть обратная сторона…

В книге много зарисовок и карто-схем из дневника, а так же и другие картины, которые ранее нигде не публиковались: самого Николая Аносова и ссыльного польского художника Станислава Вронского, иллюстрировавшего его Средне-Амурские и Ниманские экспедиции в 1870-ых годах. Картины любезно предоставлены для книги прямой наследницей рода Аносовых, Ириной Михайловной Яковлевой.

Светлой памяти Николая Аносова,

царского офицера, который первым

открыл для России золото в Амурском крае

– Андрей Николаевич! Ох, ну постойте же, наконец… Разрешите вас поздравить с блестящим окончанием! – пожилая хозяйка дома, где я снимал квартиру, с трудом догнала меня на лестнице. Она смущенно протянула мне конверт, украшенный розовым удалым амурчиком в углу. Его улыбчивая мордашка никак не вязалась с мрачным видом темного петербургского подъезда и моим настроением.

– Что это? – растерялся я.

– Маленький подарок от нашей семьи… Ну же, не смотрите на меня так! Я знаю, вы гордый, но матушка ваша сейчас далеко, и живете вы скромно. А так хочется, наверное, посидеть с друзьями, угостить даму сердца? О, ведь вы же такой красавчик! – женщина игриво, как ей казалось, подмигнула, отчего я залился краской и лишь буркнул что-то в ответ.

– Держите. Столь важное событие просто необходимо отметить! Тут недалеко открыли славную кофейню.

– Нет, что вы, не нужно… – я попятился и чуть не полетел с лестницы.

– Ну-ну, не упрямьтесь. Такие деньги на дороге не валяются.

Я понял, что просто так не отделаюсь от доброжелательной старушки, и с улыбкой забрал конверт из дрожащих рук. В конце концов, видно, что это от чистого сердца.

– Благодарю премного, Анна Рудольфовна! Конечно же, вы правы. Непременно соберемся в кофейне.

На улице я поспешно вскрыл конверт – там лежало три десятирублевых ассигнации. Не густо, но хорошо поесть и выпить можно, отчего же нет…

Ни друзей, ни дамы сердца у меня не было. Да и не пускали женщин в трактир на Литейном, куда я направил свои стопы. Пузатый хозяин, купец второй гильдии Михеев, лично встречавший посетителей, с сомнением пропустил невысокого худого юношу внутрь. И хотя одет я был вполне прилично, у преуспевающих людей, очевидно, просто нюх на неудачников. Забившись в угол, словно незваный гость на чужом празднике, я решил проесть все деньги, свалившиеся с неба. Гулять, так гулять… Пропадай оно все!

Жизнь вокруг кипела, весело ржали бильярдисты в соседней зале, а радость ко мне не приходила… Я уныло вертел за тонкую ножку бокал, с давно испустившим дух шампанским. Хмель не брал меня, погруженного в думы. Последний год Горного Корпуса закончился, экзамены сданы, и что же теперь? Все известно заранее: мой отец был обласканным судьбою металлургом, но погиб. Моя матушка живет сейчас в Барнауле, и я должен ехать на Алтайские заводы, чтобы сгнить там инженером…

За соседним столиком шумела компания из четверых добротно одетых мужчин. Они нещадно курили, был слышен запах дорогих сигар и звон посуды, половой летал по зале, как мокрый аист, то и дело поднося водку в графинах и закуску. До меня доносились реплики, не оставлявшие сомнений в том, чем занимались эти богатые господа: «…золотишко-то дрянное… приказчик-ворюга, урезал ему попудные…» «…а я говорю, отводы пустые… пласт мимо пошел!»

Я отчаянно завидовал их вольной интересной жизни, независимости и уверенности в себе. Отчего же не быть хозяином судьбы, если имеешь кучу денег?…

Наконец, подали свинину с грибами. Пока я расковыривал жаркое острой тяжелой вилкой, над ухом неожиданно раздался зычный бас:

– …Громов! Душа моя!

На стул рядом со мной тяжко бухнулся один из гуляк. Я с удивлением узнал в нем папиного приятеля, крупного сибирского золотопромышленника Федора Архарова. Он был сильно навеселе, дышал чесноком и перегаром, но я почтительно поздоровался и спросил, что занесло его в наши края.

Архаров охотно загудел:

– Дела, дорогой мой, дела, что ж еще? А это мои партнеры! – махнул он рукой в сторону шумного стола. – Я к вам всего на неделю, и вот тебе н а ! Какая встреча! Люблю это место, готовят отменно, и шары можно погонять. Громов, голубчик ты мой… О-оо, поздравляю с окончанием. Хорошее дело… Новая, значит, жизнь наступает? Знаешь, я любил твоего отца… Что? Да, бывал и на Алтайских заводах… Карьеры ты там не сделаешь, это точно. Приедешь со свежей головой и хорошими познаниями, а толку не будет. Давай, выпей. Что такой смурной? Ну, хоть за отца, давай! Умнейший и полезнейший был человек, жаль, помер…