Святослав - Боги с Родины. С Нибиру ананаки. 2 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант

Но ситуацию нельзя менять в угоду им или кому-то, чтобы страдало большинство от этого, не только населения, инфраструктура.

Мне братья дороги, я не хотел бы их терять, – своих друзей, но, если братья не способны нас понять, я разорву все с ними отношения.

– Я думаю, – кого-то нужно к ним отправить, попробовать им объяснить позицию в вопросе этом, им Энки предложил, собрав растерянные мысли. Я был уверен, – что был прав, когда «прощал» Энлиля.

С ним согласились все единогласно и, приняв – к исполнению решение, к другим насущным перешли проблемам. Времени было для текущих заседаний, мало. Четвёртый день шёл празднества. В сегодняшней программе намечены аттракционы, песни и, юморески на эстраде. Но нужно было прежде пира, закончить заседание.

Когда все расходились, Инанна, вежливо, спросила Энки:

– Возможно, было неплохим бы вариантом, – на наше празднество, и братьев пригласить? Если бы сделать это удалось, – попробовать здесь объяснить, причину, отчего так поступили. Что здесь игра политики.

– Ты ведь не глупая, Инанна! – Энки, смеясь, спросил. Никто не предложил мне это на Совете? Я думаю, – об этом думал каждый, понимал, что делать это было бы бессмысленно.

– Возможно, что и глупая, обиделась Инанна. Только вопрос поставлен мной не так, как ты его воспринял.

Спросила – Если бы нам удалось их пригласить. Ты видишь разницу? Не глупый?!

Энки, со злостью на неё смотрел и, резко подойдя к ней, на руки поднял, в фойе огромном закружил и, в угол залетев, поставил на пол, мягко.

Обида улетела и, Инанна, смеясь, шутливо мужа стала звать. Думузи подбежал на зов, в лицо сказал «обидчику»:

– Есть у тебя, кого кружить, ту и кружи, а на чужое не зарись, поберегись наш властелин! И, засмеялся. Знал, что – всё игра, сброс нервов. У Энки есть любимая жена. Инанна – друг ему навечно, верный.

– Трудно найти причину будет, чтобы Агьло, Аниретаке убедить, что мы правы и, как суметь уговорить их, прилететь к нам в гости…

Не сображу, что говорить, как отвечать на их вопросы, чтобы смогли меня понять. Всё вроде просто, объективно. – Но субъективно – обижаем их.

Ответы на вопросы, вопросы порождают новые всегда. Их не всегда понять возможно идентично спросившему, ведь иногда, те в большей степени похожи на иллюзию или на бред с ума сошедшего.

– И, к сожалению, – не иногда, почти всегда.

– Мне под землёй не привыкать, ведь я потомственный проходчик и, сотни лет работал под землёй, если, конечно, помнишь эту бытность, Саргон ответил на вопрос Энлилю.

Страшно лишь было – понимать, что это навсегда – пожизненно, на все века, если мой приговор о смерти не исполнят и, выход на поверхность для меня, лишь только мёртвому. Меня приговорили к смертной казни, не страшно это. Маджая и нубийцев, хуже, – к пожизненному сроку, гнить в темнице. Затем отправили часть их в каменоломни, кто согласился там работать. Их оказалось мало.

Кстати, они там продолжают гнить. Их, можно, вытащить оттуда?

– Я думаю, что сразу сделать это, невозможно.

Пусть наказание несут за ротозейство. За всё нужно платить.

Ты же, не в курсе?

Тебя прислали доносить? Иначе, как бы выпустили «друга».

Смотря в Оанна сторону, того не видел. Вместо него был прежний анунак, сидевший за столом с друзьями, с полными бокалами с вином.

– Мне показалось? – вздрогнул он, – вновь наваждение? Опять?

Но, он со мною говорил…, я отвечал ему…. Пусть мысленно.

Немного времени, сидел в оцепенении, пока не вспомнил, что на пиршестве здесь, не один, в честь, Энки и рождения Наннара, а также, и себя – властителя.

– Ну что же, выпьем мы с тобой за то, что жив остался, к Саргону повернулся, к Нуску, и потянулся за бокалом.

Не думал, что тебя смогу я вновь увидеть…

– Давайте выпьем, господин, Саргон с ним согласился, подняв бокал, чтобы им чокнуться с бокалом господина.

После того, как выпил содержимое за раз он из бокала, внезапно произнёс Саргон признание.

– Вы знать должны, мой господин, что Энки предложил мне доносить взамен на жизнь, Со мной, возможно, выпивать и разговаривать не станете, за то, что согласился я «стучать» на Вас.

Энлиль мрачнел, зверел, одновременно. Он свысока смотрел на пса Саргона и молча допивал вино из своего бокала. Затем, бокал на стол поставив, тихо и, жёстко, произнёс:

– Раз начал говорить, не останавливайся, продолжай. Что сделал, чтобы жить остаться? Кого ещё предал? Маджая и, Кищар, Ашара?!