П. Гаврилов - Всемирный следопыт, 1927 № 08

Было уже совершенно темно, когда все приготовления к старту были закончены. С бортов корзины сняты балластные мешки. В самой корзине все уложено в надлежащем порядке: приборы на поперечных рейках, карты и провиант в сумках по бортам, балласт в пудовых мешках уложен на дно. Последние слова команды стартера — и аэростат, плавно качнувшись, быстро ушел вверх, оставив далеко внизу машущих платками людей, суетливо копошащихся в ярком пятне, залитом светом электрических фонарей. А кругом этого пятна в темно-серой мгле вечерних сумерек утопали дачные поселки Кунцева, прячущиеся в жидкой паутине голых, еще не покрытых листвою деревьев.

Сементов был твердо уверен, что раз уже удалось полететь, то полет должен быть замечательным. Рекорд продолжительности должен быть во что бы то ни стало отбит у Каулена. Уверенность в своих знаниях, пусть кабинетных, пусть пахнущих еще страницами учебников, но основательно, кропотливо подобранных зернышко к зернышку, наполняла Сементова торжественной радостью.

А Зыбков молчал. Как всегда угрюмый, он внимательно смотрел через борт, неизвестно за чем следя. Он не отрывался от сосредоточенного созерцания темной земли, где с неясными шумами проплывала под аэростатом разляпистая Москва.

Но вот и все огромное, забрызганное каплями электричества лицо столицы осталось позади. Ничего, кроме густой мути, не виднелось внизу. Жизнь точно пропала. Сементов с Зыбковым поняли, что теперь они остались одни.

Однако, у каждого было достаточно дела. Сементов должен был заняться приборами, и то и дело из его правой руки устремлялся на их циферблаты яркий голубой луч карманного фонаря. Стрелки барографов согласно ползли по барабанам, выписывая на них зазубренную черту полета. По этой черте потом, по окончании полета, будут судить об искусстве пилотов, на основании этой черты произнесут свой приговор над рекордом двух молодых воздухоплавателей. И точно подтверждая исправность работы стрелок барографов [7] Барографом называется прибор анероид, служащий для регистрации высоты помета путем записи на барабане. ), дрожала на цифре четыреста метров горящая фосфором стрелка альтиметра [8] Альтиметром называется прибор анероид, служащий для указания высоты полета. ). В ночной тишине, не нарушаемой суетливым шумом земли, явственно слышалось тиканье механизмов барографов, споривших в размеренном беге с двумя прикрепленными к рейкам часами. И неожиданно резко прозвучал в этом безмолвии голос Сементова:

— Товарищ Зыбков, травите гайдроп, и прошу вас самым тщательным образом наносить на карту курс.

Один за другим уходили за борт сложенные восьмеркой витки толстого морского каната. Казалось, что конец гайдропа иглою уперся в темную поверхность земли. Теперь, когда можно было судить по гайдропу, Сементову стало совершенно ясно, что аэростат несется на северо-восток с довольно значительной скоростью, во всяком случае не менее 70–75 километров.

Разложенное на коленях Зыбкова поле карты приветливо глядело из-под направленного на него фонаря густыми зелеными пятнами необъятных северных лесов. Но ни Зыбкову, ни глядевшему через его плечо Сементову эта зелень вовсе не казалась такой уютной. Слишком хорошо они знали, что сулят эти зеленые пятна всякому, не в меру далеко забирающемуся в их дебри…

Между тем, в воздухе становилось свежей. Легкая пелена белесоватой мути временами скрывала поверхность земли, и становилось трудно определять направление движения аэростата. Небесный свод блистал мириадами ярких светил сквозь широкие просветы в облаках, беспорядочно нагроможденных над головой.

Эти окна, в которые на пилотов не мигая глядели хороводы светлых глаз, делались все уже и реже. Кроме того, облака стали набегать на аэростат, и тогда уже решительно ничего не было видно — даже самая громада шара скрывалась в темной мути.

И без того редкие огоньки деревень стали еще реже, так как их слабый мерцающий свет не мог пробиться сквозь туманную слизь низко бежавших облаков. Те облака, что были пониже, бежали вместе с аэростатом, а верхние — густыми, тяжелыми массами направляли свой стремительный бег под некоторым углом к пути аэростата, почти строго на север. Из этого Сементов заключил, что нужно всячески избегать увеличения высоты полета, ибо в таком случае их понесет к Ледовитому океану, и придется садиться, еще далеко не израсходовав всего балласта.