Артем Ляхович - Черти лысые. Повесть

– То есть?

– Ну, я так смотрю на тебя… не тусишь ни с кем почти. В классе, то есть… Или у тебя все друзяки не в школе?

– Да нет, – говорю. – Просто я в каждой школе долго не задерживаюсь. Нет смысла друзей заводить. Завел – и ты уже в другом городе. Вконтакте с ними висеть, что ли? Надоедает…

– Выгоняют все время? Ну, из школы? – уважительно спросила Милана.

– Да нет. Просто мама моя все время переезжает.

– Работа?

– Работа… только не у нее, а у мужиков. У моих новых пап, короче. Один ее бросает… или она его бросает – и нового заводит. Каждый на год-два, и все в разных городах. Хоть бы одним городом ограничилась. Так нет, у нее всегда междугородняя любовь…

И снова я сказал Милане то, что еще никому не говорил, и оно так легко рассказалось, будто мы с ней знакомы сто лет.

– А у меня родаки тоже дают прикурить, – сказала Милана, помолчав. – Не, вообще мы нормальная крепкая семья, просто мама не любит, когда папа с другими… ну, ты понял. А папа не любит, когда мама это не любит.

– Ты поэтому плачешь часто?

(Я почувствовал, что про это можно спросить, и оно прозвучало легко, как и про мою маму.)

– Ну… наверно. Просто они ругаются все время. И дерутся. Меня специально так нагрузили, чтобы я дома поменьше была. А я и так ненавижу там быть, с Шурочкой этой, которая вечно начинает охать, жалеть меня, когда их нет…

– Шурочка – это твоя сестра?

– Какая нахрен сестра! Домработница наша, полы моет. Вообще она супер, мы с ней подруги, только папа не любит, когда мы общаемся… Расскажи про своего папу!

– Про которого?

– Про настоящего, который самый первый. Про того, с которым вы на Синем Озере были. И про озеро еще расскажи! – она вытянулась в траве, приняв позу слушательницы сказок.

– Ладно…

Я уже давно рассказал ей все, что помнил, поэтому начал придумывать. И про озеро, и про настоящего папу. И про купание голышом тоже сказал – сначала ляпнул, а потом уже подумал, но было почти не стыдно.

– Вау! – сказала Милана. – Я никогда совсем голая не купалась. А что оно, прикольно?

– Просто супер, – говорю, – ветер тебя всего так обдувает, и кажется, что ты летишь, и свобода такая… ну, ты как совсем дикий.

– А на тебя же папа смотрит?..

– Ну и что. Он тоже голый.

Тут я замолчал, потому что получилось все-таки стыдно. Даже щеки разгорелись. И Милана тоже притихла, а потом ка-ак подхватится из травы:

– А давай тут голышом купаться!

– Где «тут»?

– Вот тут! В речке! Там заросли, не попалит никто!

– Ты что, – я покраснел еще больше. – Там нельзя купаться.

– Чего?

– Сама сказала – заросли, и дно грязное. Болото, короче. Помнишь, как Крокодил Гена купался и вылез, как негр?

– Не… а что за крокодил такой?

– Ты мультик про Крокодила Гену и Чебурашку не видела разве?

– Не… Я мультики уже сто лет не смотрю, только анимешки…

Мы помолчали.

Потом она встала, кряхтя, как старуха.

– Ладно. Мне как раз на японский пора.

– Ага, давай…

Я тоже хотел встать, но подумал – что мне делать, если встану? Жать ей руку? Она же не мальчик все-таки. Целоваться? Обниматься? Ну да, еще чего!

Так и не встал.

Милана потопталась немного и ушла.

– Эй, Милана! – вдруг крикнул я.

Вот взял и крикнул, а зачем – не знаю. Как-то само крикнулось.

– Чего? – отозвалась она.

А я еще не успел придумать, чего.

– Ты это… – я лихорадочно придумывал, что «это», и вдруг глаза наткнулись на спасительную бутылку. – Лонгер свой забыла!..

– Так принеси мне! Ты ж кавалер! – донеслось сквозь траву.

В другое время я показал бы ей «кавалера», но сейчас подхватился, как ужаленный, и рванул к ней. Она еще не успела далеко отойти.

– Мне не нравится имя Милана, – капризно скривилась она, когда я вручил ей бутылку. – Была я в том Милане. Ничего прикольного, одни бутики.

– А как тебе нравится?

– Мне нравится Барбадос, и еще Гавана. Жаль, нет такого имени – Гавана…

– А хочешь, я буду тебя так называть?

Она прищурилась.

– Прикольный ты. Было бы круто, но… не надо. Не поймут.

– Давай тогда придумаем, как тебя называть, – я снова уселся в траву. – Потому что это же неправильно, когда имя не нравится. Вот тебя в школе зовут Милашка, Милявка и тэ дэ… тебе как?

– Фээээ, – она скорчила рожу.

– Я тоже так думаю. А чего не возражаешь тогда?

– Ну… привыкли ведь уже. Это как галстук у мужиков: никому не нравится, давит, жмет, но все носят, потому что так надо.

– Тогда… какие варианты? Мила, Мела, Милота, Мелюз… это все фигня, правильно?