Игорь Маранин - У ваших стен есть уши. Фантастика для молодых людей любого возраста

Гоша отрицательно помотал головой. Ему совсем не хотелось, чтобы Нину Ивановну нашли под фундаментом старого каменного монастыря. И почему этот доклад из головы вылетел? И когда его готовить, скажите, пожалуйста? За один вечер? Нереально!

– Нина Ивановна! – простонал Гоша. – Я до завтра не успею!

– Если постараешься, Пирогов, обязательно успеешь! – отрезала учительница. – Иначе я тебе за четверть двойку поставлю, понял?

И, заглянув в висевшее в холе зеркало, Нина Ивановна торопливо направилась к выходу из школы. Легкие школьные тапочки её стремительно обрастали кожей, превращаясь в изящные туфли на высоком каблуке, кофточка пошла пятнами, подстраиваясь под модный в этом сезоне тигрово—леопардный оттенок, а нанопарикмахеры из заколки в волосах торопливо сооружали вечернюю прическу. Пятница как никак…. День дружеских встреч и свиданий.

– Доклад по живописи? – удивился Гарик Капустин, закадычный Гошин друг из параллельного восьмого «в». – До завтра? Да плюнь, все равно не успеешь…

– Я бы того—этого… плюнул, – понуро идя рядом с товарищем, заверил Гоша. – Подумаешь, двойка! А отец не—е—е…. Он на пару в четверти никогда не плюнет. И Петровича я боюсь. У него, когда… того—этого… винтики за болтики заходят, он сразу тираном становится. Он же старше деда, этот Петрович! Отец на прошлой неделе заскочил на машине времени в четырнадцатый век эля попить, так Петрович такой шурум—бурум в доме поднял! А меня за двойку вообще убьет.

– Хватит ныть! – оборвал друга Капустин. – Из любой ситуации есть выход, думать надо!

Гоша тяжело вздохнул:

– Вот я и думаю… точно убьет Петрович.

Они шли через городской осенний парк, внимательно смотря под ноги и стараясь не наступить на крошечных искусственных муравьев, оттаскивающих с дорожек большие красные листья. На газонах между деревьями «муравьи» строили из листьев огромные фигуры доисторических саблезубых тигров, пещерных медведей и динозавров – к готовящемуся фестивалю под названием «Сквер Пермского периода». Были в парке и настоящие муравейники, безо всяких нанотехнологий, где жили так называемые городские мураши, особый подвид, научившийся телепортировать у своих электронных братьев нужные для строительства материалы. Стоило Гарику подумать об этом, как идея родилась сама собой.

– Разворот на триста шестьдесят градусов! – заявил он. – Бьём челом Аванесу, падаем ему в ноги и валяемся в них до победы жалости над разумом. Просим симулятор.

– Зачем нам симулятор? – удивился Гоша.

– Деревня! – весело сообщил Гарик. – Подключаемся в картинной галерее к залу двадцатого века, и за пару часов ты больше академика знать будешь! Надо только убедить Аванеса, что мы для изучения физики берем – это раз. И в галерее, что мы по заданию из школы – два. И вообще, классно же! Никто ещё симулятор присутствия не использовал для того, чтобы попасть в выдуманный, а не реальный мир!

Переход был столь резким, что юным путешественникам невольно пришлось зажмуриться. А когда они открыли глаза, то обнаружили, что находятся в весьма странном мире. В мире, где нельзя сосредоточиться ни на одной детали: она сразу же распадается на множество маленьких точек разного цвета. Только издалека, с нескольких шагов можно было разглядеть, что оказались они в большой комнате со старинными шторами и красными стенами. За овальным столом пили чай пожилой господин с длинными седыми бакенбардами и женщина в темной одежде. Ещё была немолодая служанка, застывшая рядом с женщиной. В руках она держала нечто белое, но что именно – понять было невозможно. Больше всего Гошу поразило, что у этих людей совсем не было глаз. Так, легкие мазки, намек на органы человеческого зрения.

– Qui ici? – спросил мужчина, поворачивая голову на незнакомый звук.

Он действительно не видел, этот таинственный господин, сотканный из несмешиваемых между собой точек чистого цвета. Одна точка – один цвет.

– Кто здесь? – пришел чуть запоздалый перевод Симулятора.

– А вы кто? – невежливо, вопросом на вопрос, ответил Гарик, и Симулятор тут же преобразовал его ответ на французский язык.

– Мы – пленники пуантилизма, – ответила за господина женщина. – В 1886 году нас заманил сюда художник Поль Синьяк. Помню, это было чудесное утро, мы сидели за столом и пили чай, собираясь выехать на Елисейские поля, когда пришел Поль и попросил нас позировать для его новой картины. Он писал её два года! Два года его обаятельного плена, мягкой паутины слов, из которой невозможно выбраться, а потом…