Виктор Мурич - Путь голема

Как из-под земли появились десятка два солдафонов. Пустив несколько стрел, скорее из чувства долга, чем по необходимости, в направлении оплавленных домов, они ухватили нас и шустро потащили, словно шашлык на шампуре сквозь предусмотрительно расступившуюся толпу. На нас даже особо не пялились. Разве только мельтешащая под ногами взрослых пацанва. Большинство людей старалось не смотреть на солдат, и делали вид, будто ничего не происходит.

Широкоплечий кузнец в прожженном фартуке опустил огромный молот и, проводив нашу процессию взглядом, презрительно сплюнул под ноги. Тут же из глубин лавки подскочила миниатюрная женщина с чумазым ребенком подмышкой и, приподнявшись на цыпочки, влепила ему затрещину. Кузнец дружелюбно улыбнулся, погладил женщину по голове и, наклонившись, поцеловал ребенка. Но взгляд его по-прежнему оставался недобрым. И не у него одного. Не похоже чтобы местные стражи порядка пользовались любовью у населения.

Неожиданно кипящую жизнью толпу с гиканьем рассекает отряд черных всадников, раздавая налево и направо удары плетями нерадивым горожанам, не успевшим вовремя убраться с пути. Свистящая плеть не различает ни богато одетых мужчин при мечах ни нищих, ни женщин. Для нее все едины и равны. Раздаются сдавленные крики, визг боли, и кто-то падает под ноги толпы, метнувшейся в стороны. Затрещали опоры палаток под натиском людской массы. Недовольные крики торговцев вплелись в многоголосый человеческий хор.

Наши конвоиры остановились, и приветственно вскинули руки вверх. Мы от столь неожиданной остановки чуть паровозиком с рельс не сошли. Всадники ответили как один, и, пришпорив лошадей, скрылись за поворотом, даже не удостоив возмущенную толпу вниманием.

Кузнец, долей судьбы оказавшийся на пути у черной своры вытер широкой ладонью нависшие на бровях кали крови из рассеченного лба и недобро ухмыльнулся. Отстранив побледневшую женщину с ребенком, он неторопливо двинулся в сторону наших стражей. Тут же за его спиной образовалось еще человек несколько из разных сословий, объединенных одной целью.

Скрипя гнилыми зубами, хромает нищий, торопливо пряча в карман горсть мелочи. Хромота никак не мешает ему проворно крутануть в руке костыль с железным наконечником. Тянет из ножен дорогой клинок благородный. Пара близнецов-крепышей, доселе тершаяся у пестрой палатки из которой раздавались однозначные ахи-вздохи, вытащила из-за пояса короткие дубинки и, переглянувшись, двинулась вслед за кузнецом. Воришка, еще несколько минут назад пытавшийся обчистить купца оказался с ним плечом к плечу. Замельтешили узкие язычки каленой стали меж тренированных пальцев. Купец скорчил презрительную мину на пухлом лице в адрес недавнего врага и вскинул на плечо кистень. Тяжелый шипастый шар при каждом шаге пинает его по толстым ягодицам, но их владелец слишком увлечен предстоящим, чтобы обращать внимание на столь незначительные неудобства. Одна за другой, не менее выразительные личности дополняли движущееся к нам шествие.

– Что сейчас будет? – прошептала Лиля, глядя на приближающихся людей, и раздавшуюся в стороны мигом притихшую толпу. – Нас спасут? Или наоборот? Эти люди такие страшные… Особенно тот громила с большим молотком… У него такие глаза… Тимоша мне страшно!

– Тимоша, мне тоже, – ехидно сказал Прыщ. – А кому тут не страшно? Нас тащат как собак на какой-то долбаной привязи и сейчас нас будут дубасить, если не одни так другие. Симпатичная ты моя, неужели еще до тебя не дошло, что мы здесь ЧУЖИЕ, и что нам ни капельки не рады. Что это не комикс, к которым так адаптировались твои блондинистые мозги, а реальность, в которой нас не ждет ничего хорошего…

– Сергей! – сердито выдохнул Тимоха, сверкая заплывшими глазами, – ты думай что говоришь…

– Ты даже знаешь такое слово, как думать? – затараторил вконец обезумевший от страха Прыщ. – А может, ты еще знаешь, что здесь именно в этом сезоне мода на светловолосые скальпы… Можем бабла нешуточно срубать.

Ильич тяжело вздохнул и сказал:

– Будьте мужчинами, если не получилось быть умными.

Я только открыл рот, чтобы вклиниться в перепалку как слова босса поставили все на свои места. Страх отступил, и наступило состояние объективного восприятия реальности. Честно говоря, состояние глобального перепуга нравилось мне куда больше. В насмерть запуганном сознании мыслей меньше и зловещие гипотезы созревают медленнее.

– Прыщ, Тимоха, прекратите, – отвердевшим голосом сказал я, за что был удостоен благосклонного взгляда шефа в спину. – Не забывайте, что мы вместе. Сейчас это особенно важно…