Полковник Сергей Баранов - ФСБ в смокинге. Часть первая. Новогодний фейерверк

После оглашения приговора, когда под свет телекамер сомкнулись наручники на его запястьях, его путь в сопровождении двоих конвоиров лежал в так называемый «стакан» – утлое и убогое конвойное помещение типа полицейского «обезьянника», располагающееся в подвальных этажах судов и предназначенное для временного содержания арестованных. Стоило ему перешагнуть порог «стакана», как из находящихся там открытых решетчатых камер послышались голоса арестантов:

– За что тебя?.. Арестовали?.. Закрыли?.. Надолго?

Игорь помолчал немного, но затем все же заговорил:

– Двести пятая, теракт… На десятку…

Почти все товарищи по несчастью умолкли как по команде. Только один голос раздался во вновь повисшей тишине:

– Сам взрывал?

– Нет. Консультировал.

– Много народу положили?

– Никого. Взрывали стратегические военные объекты. В боевых условиях.

Камеры вновь оживились. Их подозрения о том, что этот подтянутый, симпатичный, молодой еще человек – исламский террорист, развеялись, и, поняв, что перед ними настоящий солдат, «полосатики» несколько прониклись чувством понимания к Игорю.

– А где?

– А вот за разглашение военной тайны года еще получать в мои планы пока не входило, – Игорь не терял чувства юмора. В конце концов, в жизни ему было и тяжелее.

– А режим?

– Общий.

– Значит, на единичку поедешь… Да ладно, солдат, и больше срока получали, не кисни…

– Да я и не кисну, – скупо отвечал Игорь.

– Лихо отвечаешь, – Игорь снова услышал тот тихий, спокойный голос, что раздавался в начале беседы. По тону разговора было понятно, что носитель голоса – бывалый «сиделец».

– Не вижу смысла скрывать. Все равно в колонии все известно станет… – тон Игоря тоже был спокойным, хотя он и не видел в темноте лица своего собеседника.

– Тоже логично… А звать тебя как?

– Игорем.

– А погремуха есть? Или в тюрьме получить желаешь?

– Да была когда-то. Демоном дразнили.

– Как в камеру зайдешь, назови… А вообще, братишка, не такой уж и большой срок.

– А ты суда ждешь?

– Да. УДО. Думаю, к Новому Году уже на свободе буду.

– Ну удачи тебе тогда.

В «стакане» Игорь просидел около часа, после чего его, вместе с несколькими обитателями соседних камер, вывели через расконвойный выход к большому автозаку и запихнули в одну из узких и тесных каморок, расположенных в его кузове.

– Куда нас сейчас? – спросил Игорь у конвоира.

– В первый изолятор.

– А этап когда?

– Ишь, быстрый какой. Погоди пару месяцев. Приговор еще, небось, обжаловать собираешься?

– А если и так, то что?

– А то, что, пока апелляция дело твое не пересмотрит, никакого тебе этапа. Хотя толку от нее, от этой апелляции…

– Почему так рассуждаете, майор? – по-военному строго, но с неподдельным интересом спросил Игорь. Конвоир, окинув его взглядом, оценил в нем, по всей видимости, достойного собеседника.

– Служил?

– Так точно.

– А звание?

– Полковник запаса.

– Ого… Ну так вот. Насчет апелляции. Братишка у меня попал, понимаешь. За драку. Райсуд влепил двушку поселения. К апелляции с терпилой замирились. А те и смотреть на это не стали – оставили в силе. Сейчас сидит…

Ключ в замке зажигания повернулся, и, тяжело скрипя шестеренками и маховиками мотора, машина с заключенными сдвинулась с места. Путь лежал через территорию завода ЖБИ, по ухабистой, витиеватой дороге. Движение затруднялось наледью и распутицей, свойственными дорожному покрытию в это время года. Поэтому, когда машину в очередной раз занесло и повело в сторону, ни зэки, ни конвоиры не придали этому значения…

…Машина слетела в неглубокий кювет. Тяжесть груза заставила кабину несколько раз перевернуться и упасть навзничь. Из-за каменистой насыпи и сама кабина, и кузов получили сильные повреждения. Самостоятельно выбраться никто из пассажиров не смог. По причине того, что место аварии находилось на городской окраине, ждать появления проезжего транспорта бессознательному экипажу пришлось часа три. И только то стало чудом, что бензобак и бензонасос были целы, а потому не случилось взрыва. Это позволило выжить всем зэкам, сидевшим в кузове, в том числе и Игорю. Следующими словами, которые он услышал, были:

– …Фрагментарная амнезия… Жить будет, имя, фамилию помнит, но возможность восстановления основной памяти практически исключена…

День Дмитрия Костенко, студента первого курса юрфака Самарского государственного университета, в течение рабочей недели протекал по примерно одинаковому сценарию, что, однако же, не мешало самому Диме получать удовольствие от жизни. С восьми и до четырех он пропадал на парах, после чего до половины седьмого у него было время на подготовку основной части домашнего задания. К семи он отправлялся на ежедневную тренировку по хоккею, где проводил стабильно три часа. С десяти до двенадцати он ужинал, «чатился», занимался с компьютером, а в первом часу ложился спать. К столь жесткому распорядку его во многом приучил режим отца – бывшего боевого генерала Анатолия Дмитриевича Костенко, который, хоть в настоящее время и не занимал былую должность всемогущего первого заместителя начальника Генштаба Вооруженных Сил, но все еще сохранял вес как в рядах армии, так и вообще в высших эшелонах государственной власти страны. Дима относился к отцу противоречиво, поскольку зачастую взрывной и резкий нрав последнего не давал покоя домашним, но в целом все же любил и уважал своего родителя. Хотя бы за то, что тот дал ему в жизни многое, чего были лишены его ровесники – материальные блага на высшем уровне, отдельную съемную квартиру, деньги, учебную протекцию.