Федор Иванов - Подвиг бессмертен

После каждого захода штурмовиков все тише и тише голоса батарей. Наконец, они совсем смолкли. И над рекой стало тихо. Солдаты бросились на подручных средствах через реку.

А между тем штурмовики, продолжают разить врага. Покончив с батареями, они ринулись на автоматчиков, «прочесали» вглубь всю оборону. Восьмерка дралась с безудержной злостью. Никогда еще не видели пехотинцы таких отчаянных штурмовиков. Весь восторг солдатского сердца они излили в телеграмме, которую послали Голубеву:

«По показаниям пленных, немцы в районе наступления наших частей имели большое количество артиллерийских, минометных и зенитных батарей. Успешным налетом штурмовиков, которых вели вы, подавлено десять артиллерийско-минометных батарей, три зенитные батареи, уничтожено и рассеяно до двух батальонов противника, после чего наше соединение овладело укрепленной оборонительной полосой врага и заняло несколько населенных пунктов... Воины восхищаются отличными действиями штурмовиков. Пехотинцы, танкисты и артиллеристы благодарят вас за отличную поддержку с воздуха!»

...К вечеру над рекой снова установилась тишина. Стаями толклись комары. Из рощицы доносилось пение птиц, и даже было слышно, как всплескивает в реке рыба. Но это была совсем иная тишина — тишина отвоеванной земли. Фронт, грохоча, укатился вперед, на Запад. Вместе с мим летел дорогами войны и Голубев. Он ходил в смертоносные атаки сквозь густой огонь зениток, обнаруживал врага там, где, казалось, его не найти, выходил победителем из воздушных схваток, в которых, казалось, трудно было рассчитывать на победу.

В планшетке всегда была с ним рядом маленькая синяя книжечка «Рассказы Горького»... Особенно любил он «Песнь о Соколе». Он часто повторял неторопливо и задумчиво: «Пускай ты умер... Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету...»

* * *

Фронт откатывался на Запад.

Полк, в котором служил Виктор Голубев, покидал поля Орловщины, чтобы вступить на землю Украины. Голубев вспомнил летний вечер в степи, украинскую песню, которую пел Бондаренко.

— Вы помните, я говорил: мы еще вернемся...— Голубев улыбается.

— Да, мы вернулись! — отвечает Бондаренко.

...Орудие врага открыло кинжальный огонь по наступающей пехоте. Оно было тщательно замаскировано. Артиллеристам не удавалось вывести его из строя. Видимо, орудие было защищено даже сверху.

Голубев вылетел на задание в одиночку. Первая атака не удалась: отогнали зенитки, бившие по «илу» с двух сторон. Пришлось сделать два захода, чтобы разбить их. На третий пошел в атаку на основную цель. Но цель, ясно обозначенная на карте, не была видна на земле. Пришлось подождать вспышки очередного выстрела. Он засек ее и послал две бомбы в цель. Но пушка продолжала вести обстрел.

— Что такое! — удивился он. Спустился на бреющий и заметил, что орудие сверху защищено каким-то перекрытием. Он решил бросить бомбу перед амбразурой, чтобы осколками поразить артиллерийскую прислугу, спикировал еще два раза, но опять безрезультатно. Тогда пилот зашел на бреющем в лоб орудия и, нацелившись прямо в амбразуру, дал очередь. Орудие на минуту смолкло, потом снова начало стрелять. Голубев решил повторить маневр, но сзади в это время над ним появился «мессер». Голубев досадовал: так заманчиво близка была цель. Он знал, насколько опасен истребитель в данную минуту, увлекаться атакою нельзя. Видя, что тот набирает высоту для пикирования на «ил», Голубев тоже стал подниматься вверх. Но штурмовик не мог сравняться с истребителем в скорости: еще мгновение, и «мессер» начнет пикировать — он гораздо выше. Виктор вовремя, интуицией воздушного бойца поймал это мгновение и раньше «мессера» бросил машину в резкое пике. «Мессершмитт» последовал за ним. Скорость полета нарастала. В каком-то десятке метров от земли Голубев выровнял машину и снова нацелился на амбразуру. Он пикировал с таким расчетом, чтобы расстрелять орудие с бреющего. Вот на какой-то миг в прицеле мелькнул черный зев амбразуры. Раздался залп их пушек. На этот раз орудие смолкло.

Так проявилась воля штурмовика в борьбе. Он избавился от зениток, отвлек истребителя от цели и перехитрил его, «примерился семь раз, чтобы один раз отрезать».