Федор Иванов - Подвиг бессмертен

Голубев видит это, но что делать? Мешкать некогда. Надо подавлять самоходки и в то же время необходимо заставить замолчать минометы врага, иначе вот-вот захлебнется атака нашей пехоты. Куда направить силы? Что важнее?

Он слышит в наушниках хорошо знакомый окающий говор лейтенанта из Владивостока:

— Товарищ капитан, разрешите мне по минометам. Я уже засек две батареи.

— Где они?

— В лощине, что идет вдоль леса.

— Отлично! Действуйте! — тотчас отвечает Голубев.

Пятерка «илов» продолжает громить танки и самоходки. Шестой «ил» сбросил бомбы на батареи минометов, указав цель артиллеристам. Командный пункт предупрежден по радио. Через минуту заговорили наши пушки. Ураганный огонь заставил замолчать вражеские минометы. Наша пехота пошла в атаку.

Когда «илы» приземлились на аэродроме, Голубев подошел к лейтенанту, обнаружившему немецкие минометы:

— Вы помните, — спросил он, — наш первый разговор о проявлении инициативы в бою?

— Помню, — говорит лейтенант. Ну, как не помнить... Сталинградский фронт, тесная землянка, твердый взгляд командира с укоризной смотрит в лицо новичка из Владивостока: «Надо проявлять инициативу, не держаться за хвост ведущего».

— Вот и отлично. Дайте я обниму вас, Сережа, — весело добавляет Голубев. Он берет его в охапку и сжимает так, что у того сваливается шлем с головы.

Затем он обращается к остальным пилотам:—И вы все, конечно, не забыли этот разговор. Так вот, ставлю в пример сегодняшнюю исключительную сметку нашего молодого летчика.

* * *

Бледно-алая полоса протянулась в небе. Последние тусклые звезды гаснут на востоке. Тихо. Где-то в поле насвистывает суслик. Тонкий запах августовского утра направляет думы пехотинца к чему-то несказанно милому. Как наяву встают родной дом, семья, журавль на окраине села, белоствольная березка на ветру. Да, на заре в эту пору голосисто поет петух...

Разбередили сердце солдата нечаянные воспоминания.

Но взгляд его стал лишь суровее и злее. Он сидит в окопе и ждет сигнала атаки. Стрелковый полк должен форсировать реку.

Нетерпеливо посматривает на часы начальник штаба полка — высокий человек с густыми и черными, как смоль, усами, с усталыми складками на бледном, высоком лбу. Он нервничает.

— Почему не представили данных ночной разведки,— кричит он в телефонную трубку. — Данных нет? Так что ж, прикажете штурмовикам бить вслепую?

— Товарищ майор, — слышен в телефонную трубку тихий голос,— подождите еще минуточку, еще... прошу вас.

...За многие сотни метров от штаба сидит у телефонной трубки в тесном, замаскированном окопчике усталый от бессонной ночи офицер, командир разведывательной роты. Он припал к стереотрубе и смотрит. Перед его глазами почерневшая от разрывов бомб «ничья земля». Впереди в смутных очертаниях вырисовывается берег реки.

И там—ни звука, ни движения. На берегу притаился врат. Он тоже установил свои стереотрубы и напряженно смотрит, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь,к каждому предмету.

Ничем не выдает себя противник. Тишина. Лишь кое-где, далеко над горизонтом черная игла прошивает синеву. Это воздушный патруль противника. «Эх, как бы было хорошо, —вздыхает командир разведывательной роты, — если бы сейчас заговорила вражеская артиллерия. Он бы мигом засек ее».

Чу, где-то в реке слышен всплеск. И еще через полминуты... Противник? Нет, это играет рыба... И вот, наконец, за рядами колючей проволоки взметнулись столбы земли и дыма. Наша артиллерия первой открыла огонь, однако враг все еще молчит.

Бывают у разведки и неудачи, в которых трудно другой раз винить разведчика. Здесь особо трудный район: усиленное вражеское патрулирование, сплошные ряды колючей проволоки. Нервничает начальник штаба.

Но бой надо начинать. И вот уже во весь голос заговорила наша артиллерия. Бросились вперед саперы, чтобы навести понтоны. По низине пошли танки, облепленные автоматчиками. Тогда-то враг и открыл огонь. Командир разведроты засекает примерное расположение огневых позиций и немедленно передает об этом в штаб полка.

Три наших танка и часть пехоты прорвались на противоположный берег. На них гитлеровцы обрушили весь огонь. Остальным пехотинцам переправиться не удалось: самолеты врага разбомбили переправу. Начальник штаба просит у командования штурмовики.

И вот в эфире послышался густой спокойный голос: «Я — Голубев. Укажите огневые позиции врага».

Начальник штаба воспрянул духом. Он знал, что значат эти два слова. Их знали и враги, которые в ужасе передавали по эфиру о приближении грозного пилота. А над небольшим леском уже повисли, рассыпаясь брызгами, зеленые ракеты. Низко над землей в сторону леса ринулась восьмерка «илов». Поочередно пикируя и прикрывая друг друга, штурмовики снарядами и бомбами громят вражеские батареи. Вздымается земля, взлетают вверх обломки снарядных ящиков и колес орудий.