Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

После всех этих преображений за спиной я услышал чьё-то дыхание и какое-то движение. От страха я втянул голову в плечи, мне хотелось забраться с ногами на стул. Не испытывая никакого любопытства, уставившись в книгу, я без остановки продолжал читать, боясь посмотреть в зеркало и тем более по сторонам. Одно желание сверлило мне голову: скорей бы это закончилось! Переворачивая страницу за страницей и в дальнейшем понимая, что за спиной никто не собирается причинить мне какой-либо вред, я понемногу успокаивался и расслаблял своё скованное тело. Несколько раз приходила мысль – поднять голову и хотя бы мельком посмотреть в зеркало, кто же там за спиной шевелится? Но решил отложить эти смотрины до следующего раза. Затем тот, кто был за спиной, дунул, и огарок свечи погас. Стало совсем тихо, начинался рассвет.

Подняв стакан с водой словно водку, сделав выдох, выпил его залпом и, откинувшись на спинку стула, медленно поднял веки и посмотрел на своё отражение. О ужас!

Передо мной пусто, отражения в зеркале не было.

Во вторник была прекрасная погода, это меня и огорчало. В хорошую погоду посещаемость зрительного зала резко снижалась, отдыхающие пансионатов и санаториев предпочитали проводить время более романтично, на свежем воздухе: кого-то тянуло к воде, кого-то к водке, иные заводили романы и прятались в кустах, а кому-то хотелось попеть песни под баян массовика-затейника. Сидеть в душном зале не многим нравится. Только дождь и холод собирал мне зрителей в достаточном количестве, поэтому меня всегда радовало ненастье в день моего концерта.

Но не только хорошая погода мешала мне собирать зрителей. Здесь ещё конкуренция, каждый вечер проходят какие-нибудь концерты, в крайнем случае – кино. Буквально за день передо мной работали циркачи, а три дня назад выступал военный ансамбль песни и пляски. Если на моё шоу собиралось зрителей семьдесят, я был безумно счастлив.

Тем не менее, какие бы затруднения ни возникали, работать в Сосновке мне всегда нравилось: прекрасный зал на пятьсот мест, великолепная акустика, можно работать без микрофона (так в основном я и делал), огромная глубокая сцена, рабочий занавес, а свет софитов просто валит с ног. И ещё, чуткое отношение заведующей культурой. Она меня всегда встречала у ворот проходной, сама открывала мне зал и тут же обговаривала дату моего следующего приезда. На протяжении нескольких лет, примерно каждые две недели, всё лето я работал в Сосновке, которая стала мне уже родным домом. Поскольку больших сборов я не ожидал, да ещё важная персона должна присутствовать и дать оценку моим способностям, настроение было так себе.

Приезд в дом отдыха прошёл как обычно. Я распевался в гримёрной, всегда ставлю голос таким образом, если предстоит работать без микрофона. В дверь постучалась заведующая культурой и попросила у меня ещё билеты, потому как триста уже продала. Этим она меня просто ошеломила:

– Каким образом вы их собрали?

– Да здесь в Речкуновке семинар какой-то проходит, вот все слушатели и решили прийти. Там ещё толпа желающих стоит.

От такой информации я запел арию Мефистофеля: «Люди гибнут за металл…»

Открылся занавес, и, как всегда волнуясь, под звуки фанфар я вышел на сцену. Софиты ослепили, зрителей не видно, только по звуку аплодисментов и было понятно, что в зале аншлаг. Первый номер моей программы – запоминание тридцати четырёхзначных чисел за полторы минуты. Этот номер служил мне визитной карточкой, позволяя заработать хорошие аплодисменты. Бывало, конечно, допускал ошибки, но такое случалось крайне редко. На этот раз всё прошло гладко, без задоринки, и после оваций я, уже вдохновлённый, крепко стоял на ногах и легко вошёл в образ настоящего мага. Все последующие номера пошли уже просто на одном дыхании.

После карточных фокусов по сценарию я демонстри ровал каталепсический мост. Обычно для этого номера приглашались на сцену три зрителя. Из них я выбирал самого крепкого и приводил его в состояние каталепсии – это значит, тело его становилось твёрдым и несгибаемым.

Двое других помогали мне уложить его на спинки двух стульев, стоящих друг против друг на расстоянии человеческого роста. Укладывали его так, чтобы он лежал пятками на спинке одного стула, а затылком – на спинке другого. Затем эти двое помогали мне вновь поставить его на ноги. Я возвращал зрителя в бодрствующее состояние и под аплодисменты провожал всех со сцены.