Ян Ариан - Два в одном

По пустыне брёл человек. Одной рукой он придерживал на плече минипулемёт, другой – вытирал потное лицо. На нём были выцветшие, когда-то защитного цвета, штаны, и такая же футболка, износившаяся, местами порванная. Сквозь неё проглядывалось довольно крепкое тело, всё в царапинах и ссадинах. На поясе болталась фляга, рядом – боевой нож в потёртом кожаном чехле. Человеку было около тридцати лет, но выглядел он несколько старше. Красная обожжённая кожа и морщинистое лицо показывали, что он перенёс тяжёлые испытания, закалившие волю. На лице читалось тягостное раздумье, будто бы он не понимал, зачем и куда идёт.

А со всех сторон его окружала Красная пустыня. Миллионы тонн кроваво-красного песка простирались до горизонта, где они встречались с ярко-голубым небом. Уставшие глаза могли различить только два цвета: красный под ногами и голубой над головой.

День перевалил далеко за полдень, но жара стояла невыносимая. Нещадно палящее солнце не давало взглянуть на небо, воздух у горизонта постоянно подрагивал, расстояние до какого-либо объекта нельзя было определить. Дышать было затруднительно, человеку хотелось упасть на раскалённый песок и не вставать, пока не испарится полностью. Но он упорно шёл, медленно, но с уверенностью на лице, и чем дальше он продвигался, тем определённей становилась цель, к которой он стремился. Вокруг не было никакого движения, никаких признаков жизни, лишь сухие колючие кустарники попадались изредка. Услышать можно было только собственное тяжёлое дыхание и звук волочащихся по песку ног.

Солнце клонилось к закату, почувствовалась некоторая прохлада и запах воды, когда из-за песчаного холма показался краешек крупного водоёма. На берегу стоял полуразвалившийся деревянный домишко, обмазанный глиной. Человек остановился, перевёл дух, пристально осмотрел окрестности, и, не спеша, стал спускаться к берегу. И там стояла тишина, ветра не было, прозрачная вода лежала зеркальной гладью. На длинных шестах сушилась рыбацкая сеть, лодки не было видно. Подняв глаза, человек увидел на крыше лениво висящий флаг, изображающий жёлтую звезду на сером фоне. Этот символ был ему знаком, человек напрягся и в памяти всплыл ряд картинок, событий, которые происходили с ним, отчего-то забытых. Сознание всё больше прояснялось, увидев знакомые места, он отчётливо осознал цель своего прихода.

Дверь дома скрипнула, и оттуда показался маленький человек, пожилой, седой. Лицо его выражало огромнейшее удивление, почти страх, он открыл было рот, растерялся, закрыл, быстро огляделся по сторонам, подозрительно посмотрел на гостя, удивление сменилось неуверенной радостью, шагнул вперёд и, наконец, вымолвил:

– Ригейнор…

В голове у гостя снова всплыли воспоминания. Имя. Его имя.

– Да, – ответил он, чуть хрипя. – Я.

Затем всплыло и имя собеседника.

– Чего уставился, Пхин?

– Как же ты тут? Где был? Как тебе удалось? Может болен, ранен? – засуетился старичок.

– Всё нормально, пойдём.

Они вошли в рыбацкий домик. Пхин тотчас запер дверь, проводил гостя из грязной комнатушки в кухню, где сильно пахло рыбой, глянул в окно, задёрнул занавеску.

– Садись-садись. Вот тут у меня рыба сушеная, это корни, вот ещё овощи… да ты пить хочешь? Сейчас сока древесного принесу.

– Только воду и таблетку, – тихо и устало ответил Ригейнор.

Пхин поставил на стол кувшин с водой и положил жёлтый кругляшок, кустарный конечно, такие не избавляли от радиации, а лишь на время приостанавливали боль и разлагающий процесс.

– Сядь.

Пхин сел.

– Что произошло пока меня небыло?

– Что? Да всё то же: звёздчатые приходили как всегда, последний раз дней пять назад, пустынники тоже заглядывали, смерч сильный недавно совсем рядом проходил, рыба вот всё чаще дохнет…

– Я спрашиваю не про рыбу. Мной кто-нибудь интересовался?

– Так все интересовались. Самый первый – Бага со своими ненормальными, злой как собака. Он думал, что это я тебя выдал, задушить меня хотел, чуть весь дом не разнёс, а тут ещё звёздчатых занесло не вовремя. Бага со своими их и пострелял, прям тут, а мне сказал тела утопить.

На последней фразе голос задрожал и Пхин замолчал. По лицу было видно, что воспоминания для него не из приятных, пальцы дрожали.

– Брось, Пхин. Я скажу ему, что ты не виноват. Он ведь делал это не из ненависти к тебе.

– Да-да, я понимаю. Я и не жалуюсь.

Они сидели некоторое время молча. Пхин почтительно ждал, а Ригейнор пытался осознать услышанное и выстроить план действий. Усталость и жара не давали мыслям собраться, в голове блуждали какие-то смутные обрывки. Всё же постепенно память восстанавливалась.