Александр Кичигин - Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть

Трудно представить нормальному человеку, что они испытывали в этот момент, как и то, почему молодой убийца утром подошел опять к трупу, хотя видел возле него сотрудников милиции. Скорее всего, дурную шутку с ним сыграла все та же водка, ибо поведение его и лицо не отягощала даже тень раскаяния, а ее место занимало лишь банальное любопытство. Возможно также, что это был один из тех типичных случаев, не раз описанных криминалистами, когда преступника постоянно тянет на место преступления, просто реализовал он эту сомнительную потребность слишком рано, трагически для себя.

Сотрудники отдела, видя, что преступление практически раскрыто и остается только задержать пожилого сторожа, приготовления к празднику не прекратили. В связи с непредвиденной задержкой решено было отправить на базу повара и всех гостей женского пола для подготовки стола. Этим занялся, конечно, Лопотко на своем личном автотранспорте. Погрузили огромный казан для плова и такую же объемную кастрюлю для приготовления шурпы, а также спиртное и массу продуктов. Невыспавшемуся и голодному Климову было предложено ехать, но он стойко отказался, решив до конца довести начатое.

А радоваться было еще рано – доставленный Климовым в отдел мужчина оказался на редкость стойким и рассудительным. Более того, когда Федор забирал его из дома, предложив, как всегда, проехать с целью пообщаться, мужик не проявил никакого беспокойства.

– Сейчас, только туфли надену, – согласился он и вышел с Климовым в прихожую.

Мужчина был в домашних тапочках и почему-то очень долго искал более серьезную обувь, хотя вокруг ее было немало. Климов, пользуясь случаем, беглым взглядом высматривал кирзовые сапоги, которыми, по словам задержанного, топтались по голове потерпевшего, но не замечал их. Зато, когда старик наконец-то нагнулся за осенними туфлями, Федор увидел валявшийся возле них молоток. Мужчина явно не спешил обуваться, искоса посматривая то на Климова, то на открытую дверь, словно хотел удостовериться, нет ли там еще кого-нибудь. Возле дома стоял «Жигуль», который прислали в усиление с пожилым водителем, не соизволившим зайти в дом ввиду того, что в розыске не работал и потому не знал, что водителю принято страховать оперативника в таких ситуациях, а Федор постеснялся ему сказать об этом. «Сторож старый, – рассудил Климов, – сам справлюсь, если что…» Он был наготове, когда старик медленно потянулся к ручке молотка, но тут же вскрикнул от боли, так как Федор наступил ему на кисть.

– В чем дело? – возмутился сторож.

– В тапках поедешь, – резюмировал Климов. – Сколько можно ждать?

Схватив старика за шиворот, он без дальнейших церемоний выволок его на улицу и усадил в машину. Невозмутимый водитель покатил в отдел.

В кабинете сторож, пристегнутый к батарее и припертый неопровержимыми уликами и письменными показаниями подельника, достаточно убедительно пожимал плечами, показывая всем своим видом, что подобного факта в его биографии отродясь не было. Уже привезли с обыска наспех отмытые сапоги, провели очную ставку, но ранее не судимый старик отказывался признаваться в содеянном. Напрасно Лопотко без конца звонил с базы, угрожая не только выпить все спиртное, поесть плов и удовлетворить всех женщин, – следователь, который получил это дело, требовал признательных показаний или еще каких-то улик.

– Что тебе еще надо?! – возмущались опера. – Свидетелей, разве что, привести, которые советы давали, как нужно скакать по трупу? Ты понимаешь, что у нас праздник сегодня? Арестовывай! Завтра он в убийстве Кеннеди признается! Да и зачем тебе его признания, для облегчения совести этого изверга?

Только когда вмешался Лоскутков, следователь согласился довольствоваться помощью опера, дежурившего в опергруппе.

– По коням! – скомандовал тогда Иваныч, и вся толпа радостно высыпала на улицу.

Как и ожидали разыскники, на базе их встретили радостно, хотя без возмущений тоже не обошлось. В основном они исходили от Лопотко и повара по имени Данет Обиджанович. Первый устал развлекать многочисленных гостей преимущественно женского пола, а второй расстраивался, что плов, шурпу и другие восточные блюда придется разогревать, отчего они потеряют во вкусе. Только старик-сторож счастливо улыбался и без конца пожимал всем приезжим руки, из чего стало ясно, что только он из присутствующих продегустировал горячительные напитки и отведал экзотических блюд. Остальные, глотая слюну, не смогли начать торжество без товарищей, хотя Лепестков по телефону без конца приказывал: