Андрей Арсеньев - Исступлённая неделя

– Э-эй ты! – выкрикнул Олег.

Человек в капюшоне сделал несколько медленных шагов назад, противно смеясь. И этот смех казался издевательским.

– Стой! – вновь крикнул Олег и полез в окно. – Я сказал: стоять!

Со второго этажа послышался скрип открывающейся рамы, и сиплый женский голос грубо выкрикнул: « Заткнись, придурок! », но Олег не обратил внимания на крик. Он спрыгнул в траву и побежал на детскую площадку.

Таинственный человек исчез. Художник закрутил головой в поиске силуэта и заметил его в конце дома, неподвижно стоящего около поребрика. Олег вновь сорвался с места в надежде поймать человека, но стоило мужчине всего раз моргнуть, как незнакомец опять исчез.

«Да это бред какой-то»: – подумал художник и остановился.

Примерно десять минут он стоял под фонарем и осматривал спящий двор, но так и не нашел человека в капюшоне. Сейчас Олег чувствовал себя котом, который пытается поймать хвост, но осознает – шансов на это практически нет. Тут его посетила мысль, что жена и дочь действительно ходили гулять и уже вернулись, а главу семейства не нашли в квартире и теперь звонят в полицию. Художник побежал вдоль дома, темные окна первого этажа грозно нависали над головой, и он уже решил, что если не обнаружит жену и дочь дома, то незамедлительно обратиться в полицию.

Олег влез в распахнутое окно своей квартиры и снова осмотрел все помещения. Никого. Катерина и Ксюша не вернулись.

Нужно срочно идти в отдел и начинать поиски по «горячим следам». Но теперь перед Олегом возникла проблема другого рода: он не знал, где в этом районе находится отдел полиции. Хотя, поразмыслив полминуты, решил, что эту трудность легко преодолеть. Вынув из кармана телефон, набрал «112», механический голос подсказал, что для вызова полиции следует нажать цифру «2», что Олег успешно и сделал.

– Полиция. Дежурный диспетчер Шифонеров слушает.

– Але, помогите! – закричал Олег. – У меня пропали жена и дочь.

– Диктуйте адрес.

Олег по памяти назвал новый петербуржский адрес.

– Соединяю с вашим отделом, – пробубнил Шифонеров, и затем послышались протяжные гудки.

Олег нервно ходил по комнате, в которой так и не включил свет. Он не мог найти себе места, а паника вкупе с перевозбуждением делали свое дело – заставляли семенить из угла в угол, а тело трястись. Один раз мужчина присел на раскладной диван, но тут же вскочил и вновь принялся нервно расхаживать по темной комнате.

– Двадцать седьмой отдел полиции, – наконец-то послышался сонный мужской голос. – Дежурный слушает.

– У меня пропали жена и дочь, – Олег вновь повторил эту фразу, и сердце сжалось, словно в холодном кулаке дьявола. – Помогите.

– Расскажите подробнее, что случилось, – судя по голосу, дежурный продолжал подремывать.

– Я… я проснулся, а их нет.

– Ну, – дежурный помолчал пару секунд, видимо оценивая ситуацию. – Может они уехали куда-то, к родственникам, например. Вы звонили жене?

– Конечно звонил, телефон выключен, – Олега начинали раздражать вялость и непонятная лень полицейского. – Никуда они не могли уехать, мы в городе всего один день.

Дежурный замолчал, и Олегу показалось, что секунды тянутся целую вечность, наконец, полицейский сказал:

– Хорошо, приходите, пишите заявление.

– Адрес ваш скажите.

Дежурный назвал адрес, и Олег с облегчением отметил, что долго бегать по улице не придется. Судя по названному полицейским адресу, отдел находится на одном проспекте с домом, недалеко. Художник убрал телефон и все-таки включил свет. Открыв секретер, схватился за папку, сшитую из толстого картона, в ней семья Набатовых хранила все свои документы: паспорта, свидетельство о рождении Ксюши, ИНН, военный билет Олега… но сейчас, держа папку в руках, она казалась заметно легче и тоньше, чем раньше. Художник медленно раскрыл ее. После того, как изменилась комната; исчезли Катерина и Ксюша; таинственным образом дверь ванны превратилась в стену, Олег ожидал увидеть все, что угодно. Но его больше поразило то, чего он не увидел! Заглянув в папку, Набатов обнаружил только свой паспорт и договор на квартиру, подписанный лично им, а квартиродателем числился некий Петренко М. Н., с которым Олег ни разу не общался и даже в глаза не видел. Он не мог вспомнить, когда подписывался этот договор, но подпись стояла его, и в этом сомнений быть не может.

«Хрен-то с этим договором, – мысленно огрызнулся художник. – Где остальные документы? Паспорт, свидетельство о браке?»