Андрей Романов - Два брата

Внешний блеск и чистота были настолько непривычны для глаза, что Роман покачал головой и вздохнул. Придется закатать рукава и смазать всю пусковую. Музейный блеск и больничная чистота, конечно, померкнут, но зато работать техника будет нормально.

– Они что, музейный экспонат готовили? – словно прочитав мысли Романа, спросил техник, которого все называли Михалычем.

– Обычная показуха для парада, – вяло пожал плечами Роман.

– Но всему же должен быть предел, – не успокаивался старый рабочий. – Виданное ли дело, чтобы технику без масла оставить. Вот скажи, есть ли у людей мозги?

– Есть, Михалыч, есть. Я бы даже сказал, что здесь просматривается глубокий аналитический ум.

– Издеваешься? – Михалыч подозрительно посмотрел на Романа.

– Представь себе, что на это чудо человеческой мысли захочет посмотреть какой-нибудь высокопоставленный чин, а тем более пощупать ее и излазить вдоль и поперек. Влезет в твой солидол, как в коровью лепешку и измажет свой дорогой костюмчик, а заодно и настроение испортит. Тогда бедного техника, проявившего заботу о технике, отправят на кухню – в котел и будет съеден он, как обычная отварная телятина.

– Да, ну, тебя балаболку, – в сердцах сплюнул Михалыч. – С чего начнем?

– Обычно, я начинаю с протирки пыли и удаления грязи, но здесь, первый пункт нашей инструкции, просто неуместен.

– Интересно, где у них здесь смазочные материалы? – подумал вслух Михалыч. – У переводчика, что ли спросить?

Переводчиком был высокий худой негр, который когда-то учился в России в каком-то университете. Надо отдать ему должное, что по-русски он говорил отлично. Видимо, заканчивал технический вуз, так как свободно употреблял технические термины.

Переводчика дали одного на всю делегацию, и он был нарасхват. Сейчас его захватили локаторщики, чья техника стояла в двадцати метрах отсюда.

– Если последний раз эту технику смазывали наши военные техники, то все необходимое мы найдем в пятом люке, – сделал предположение Роман.

– Почему в пятом? ЗИП находится в четвертом люке, – не понял Михалыч.

– Мои учителя, а потом и я, всегда после работы складывали самое необходимое, что часто используем, в пятый люк. Открытую банку солидола возвращать в чистый ящик ЗИПа не эстетично.

Михалыч молча открыл пятый люк. Там действительно стояла открытая, словно консерва с тушенкой, жестяная банка солидола. Сверху она была обмотана промасленной тряпкой, которая сползла с банки, отчего верхний слой солидола покрылся коркой пыли.

– Безобразие! – ворчал Михалыч. – Во время движения эта банка могла повредить трубки гидравлики. О чем вы думаете, когда игнорируете, написанные нами инструкции?

– О целесообразности. Если техника стоит годами на одном месте, а обслуживаем мы ее постоянно, то некоторые действия становятся утомительными и бесполезными. Зачем мне эту банку тащить за сто метров в сарай, где хранятся подобные материалы, а через несколько дней опять нести ее к пусковой? Проще оставить ее на месте постоянного применения.

– А, если срочно понадобиться поменять дислокацию?

– Михалыч, в войсках ПВО, самое срочное и неожиданное известно за трое суток. Подготовку к маршу мы всегда проводим тщательно.

– Какие еще нарушения нас ожидают?

– Не знаю, – признался Роман. – Каждый по-своему смотрит на одни и те же вещи. Разберемся по ходу дела. Стремянку ставить будем?

Михалыч даже подскочил от возмущения.

– Что значит будем? Как же я полезу на верхотуру? Я не скалолаз!

– Что ты так переживаешь? Поставлю я тебе стремянку, дело не хитрое.

– Согласно приказу министра обороны, все работы, выполняемые выше двух с половиной метров, должны производиться с лестницей и страховкой.

– Меня всегда этот приказ удивлял, – разозлился Роман. – В детстве, что ли, никто из нас не лазил по деревьям и не прыгал с заборов?

– Ничего удивительного, – кинулся в спор Михалыч. – Попадется тебе солдат, который ни разу подтянуться не может, как он полезет вверх? Сорвется, покалечится, а в результате – сорвет выполнение боевой задачи.

– Не проще ли набирать в армию физически здоровых парней, а не калек? Страховочный пояс доставать?

Страховочный пояс, он же монтажный, вместе с цепями и карабинами был очень тяжелый. В войсках его из-за этого не любили и никогда не использовали. Роман однажды, ради любопытства, одел его на себя. Пояс сразу упал на землю – стройная талия была явно не для этого размера.