Сергей Гончаров - Выбор Евы

Средний брат открыл рот возмутиться, почему это старший перекидывает свою работу на него, но отец перебил:

– Он сказал, чтоб пришёл именно ты, и при этом срочно.

«Неужели Дрина проболталась?!» – на секунду в душе разведчика похолодело.

В следующее мгновение он откинул эти мысли. Если бы жена убитого проговорилась, то уже пожаловали бы человек двадцать бойцов с самыми серьёзными намерениями.

– Хорошо, – голос Гтирера повеселел. – Сейчас пойду. Кстати, а ты куда это собрался?

Флор взял оружие, насыпал в сумку патронов.

– По делам, – коротко и холодно ответил отец. Старший сын решил не спрашивать, что замыслил папаша. Понял: тот всё равно не ответит.

Бримо, конечно, не обрадовался, что далее возиться с трупом придётся самостоятельно. Он вообще уже начал жалеть, что взялся за это дело. Но Гтирер вскоре станет главным разведчиком, и с ним надо дружить. А то, что людоед и заставляет помогать ему в этом людоедстве…

«Такие мелочи можно и простить», – думал Бримо.

На улице стояла прекрасная погода. Туда-сюда сновал народ, под навесом громко ругались бабы. Жизнь кипела и бурлила, словно и не было никакого нападения зверей несколько часов назад. Гтирер бодро дошагал к дому судей. У крыльца чего-то дожидался Ихтин, друг детства. Когда-то они вместе с будущим столяром убегали за частокол, представляли, что охотятся на изгнанников. Вместе заигрывали с девчонками и вместе впервые попробовали пойло самогонщиков. Через всё детство прошла у них неразрывная дружба. Она сохранилась и сейчас, но лишь как дань традиции. Изменились интересы, у каждого появились цели в жизни. Вдобавок разные профессии наложили на каждого свой отпечаток.

Ихтин растолстел, заматерел. Жена нарожала ему прорву дочек, по две-три за раз. Частенько их похищали звери, но столяр к этому, казалось, привык. Да и жена не подводила, сразу восполняя потерю двумя-тремя новыми малышками.

Он стоял возле единственных в поселении часов – солнечных. Их циферблат был разделён на двадцать четыре деления, и тень от стоявшего в центре плоского треугольника указывала время. Бегать, смотреть который час было прерогативой детворы.

Поболтав с другом детства, Гтирер узнал, что Ихтин пришёл просить за одну из дочерей. Она затеяла под навесом склоку, в которой самогонщице сломали нижнюю челюсть и теперь ещё непонятно выживет ли она вообще. Судья, который рассматривал это дело, постановил, отрубить зачинщице на правой руке три пальца: большой, средний и мизинец. При таком раскладе дочь становилась обузой, ведь хватательная функция основной руки терялась. Ихтин же и пришёл оспаривать решение, находя его, по меньшей мере, зверским.

– А ты с тем судьёй, что выносил решение, разговаривал? – поинтересовался Гтирер.

– Первым делом, как утром узнал, так и побежал сразу к нему. Как я там только не распинался. Бесполезно. Сказал, что раз у самогонщицы есть шанс умереть, то и моя дочь этого заслуживает. Ты представляешь до чего дошло? Ровняют самогонщиков с нормальными людьми! Совсем… озверели, – намного тише сказал он последнее слово.

– Но ведь она может и выжить?! – Гтирер приподнял шапку и почесал затылок. – И что тогда? Получается, твоя дочь навсегда становится обузой, а та…

– Вот и я о том ему пытался втолковать, – развёл руками Ихтин. – Но знаешь же, насколько они тупоголовы. Ничего вокруг не видят!

– Думаешь, Дидли поможет?

– Если не он, то кто? – задал риторический вопрос друг детства.

Главный судья был в поселении последней надеждой. Если уже никто и ничто не могло помочь, то шли к нему. Зачастую, если он не мог помочь физически, то помогал советом, что в некоторых ситуациях было гораздо важнее.

Ихтин остался у крыльца. Его должны были позвать. Гтирер поднялся, сообщить о том, что пришёл. Только поднёс руку к двери, постучать, как та сразу распахнулась. На пороге стояла Сия. Её лицо расплылось в улыбке, когда она увидела, кто пришёл.

– У меня такое есть тебе рассказать… – заговорчески защебетала она.

– Сия! – послышался строгий голос главного судьи. – Это разведчик?

– Да, пап, – звонко крикнула дочь. – Гтирер пришёл.

– Пригласи его ко мне, – последовало указание.

Сия отошла в сторону, сделала пригласительный жест рукой, а губы растянулись в счастливой улыбке, будто Гтирер принёс ей самый драгоценный подарок. Разведчик прошёл в дом. Первая часть, как и у остальных, отгорожена шкурой. Совет всегда заседал в третьей части, а весь немаленьких размеров дом разделён на восемь зон: учебную, для заседаний Совета, четыре жилых, хозяйственную и запасную. Последняя вообще была нонсенсом поселения. Лишь семья судей имела столько пространства в доме, что могла часть его не использовать.