Зоя Волкова - Переход. Фантастическая повесть

– Ну не совсем отсюда, – Эло завозился с какой-то аппаратурой. – Ближайшая Дверь находится в соседнем городе, она открывается через два дня. Я отвезу тебя туда, и ты вернешься домой, но, правда, не в свою квартиру, откуда я тебя забирал.

– А куда я вернусь?

– Ну, в принципе, я бы мог выяснить, если тебе так важно.

– Конечно важно! Вдруг ты выбросишь меня где-нибудь в поле под колеса трактора.

– Об этом после. Сейчас позволь мне немного покомандовать.

– Как будто у меня выбор есть, – проворчала Марта, взбираясь на высокое черное кожаное кресло на постаменте, опутанном какими-то проводами и непонятными приборами. Эло спрятался за большой монитор напротив, перед этим прикрепив к вискам Марты какие-то датчики.

«А теперь совершим небольшое путешествие на благо науки по глубинам твоего разума» – это было последнее, что слышала Марта, погружаясь в пушистый лиловый туман бессознательного…

***

На берегу реки, несшей свои темные воды под покровом вечной ночи, вдали от городских огней, озаряемые пламенем догорающего костра из веток и всяческих сопутствующих учебе бумажных носителей, сидели четверо. Какая-то важность и значимость сегодняшнего вечера, казавшегося вначале обычным, как сотни предыдущих и, возможно, следующих, не давала покоя их молодым умам, хотя внешне они никак этого не показывали. Молчание прервал самый нетерпеливый.

– А знаете, я очень рад, что мы вновь встретились, – обратился Дикс к Марте. – И вопреки моим ожиданиям, этот прекрасный вечер я проведу в таком дивном обществе, – промурлыкал он, придвигаясь поближе к ней. Убедившись, что его не прогоняют, он продолжил: – А как вы относитесь к песенному творчеству?

– Положительно. Если только это не песенное творчество мартовских котов под моими окнами.

– А-а, – махнул лапой Дикс, – жалкие дилетанты! Вы бы знали, как я мучаюсь, имея такой уникальный творческий потенциал! Меня ведь никто не ценит, – сказал он шепотом, покосившись в сторону Файдера. – Эти черти не способны на понимание.

Файдер лежал и смотрел на звезды, слушал, как что-то шепчет ему ковыль, и вдыхал горько-полынный аромат степи. Эло сидел рядом и бросал камешки в реку. Потом он прекратил свое занятие и сказал негромко:

– Вот и всё…

– Еще посмотрим, стоит ли это таких нервов, – отозвался Файдер сонным голосом.

– Это работа моей жизни.

– Ах, я и забыл, что ты собираешься совершить переворот в науке.

– Что ты скалишься? Ты бы видел результаты тестов!

– Да я верю, верю, расслабься. Надеюсь, что обошлось без приключений?

– Да, все нормально. Послезавтра отвезу ее в Третий Сектор и отправлю домой.

– В Третий? Вы сошли с ума, юноша, – спокойно сказал Файдер.

Эло даже не пытался возразить и, отломив колосок пырея, стал сосредоточенно жевать его стебель. Идея с Третьим Сектором, конечно, была не очень удачная. Он находился на реконструкции, и Дверью там сейчас никто не пользовался – слишком непредсказуемым и опасным был этот путь. Пару лет назад произошло какое-то смещение то ли магнитных, то ли плазменных потоков, то ли еще чего, результатом которого была огромная воронка на месте лаборатории и кислотный дождь с какими-то липкими хлопьями, покрывшими все в радиусе тридцати километров. Все живые существа, находившиеся до этого в здании – от персонала до бактерий, – исчезли. Но если не рискнуть, то ждать придется минимум год, до открытия следующей Двери.

Размышления Эло прервал смех Марты. Дикс нашел благодарного слушателя и теперь развлекал ее, являя чудеса артистизма.

– Ты только посмотри на них, – зевая, сказал Файдер. – Идиллия! Дикс, что ты там декламируешь? Мы тоже хотим послушать.

– Сейчас будет драматическая часть, – пояснил Дикс и театрально повернулся. Он прикрыл глаза лапой и заговорил нараспев и с надрывом, покачиваясь в такт:

Где лежат лепестки прошлогодних роз,

Где течет ручей непролитых слез,

Я сплету венок на могилу мечты

Из цветов луговых, что сорвала ты.

А потом, спотыкаясь, пойду на восток,

Где невидящий солнца чернеет песок,

И оставлю под пóлогом звездного света

Кровавым курсивом вопрос без ответа…

Тут Дикс упал, подкошенный лавиной чувств, и замогильным голосом продолжал:

Стаей белых ворон разлетится душа,

Попрощавшись, надежда уйдет не спеша.

И судьба оставит следы от плетей,

Бесконечных, как плач нерожденных детей.

Мы зовем, прогоняя, и губим, любя,

В долгих поисках правды теряем себя…