Николай Ловцов - Всемирный следопыт, 1928 № 06

— А как дело с Оренбургом? Как поживает мой камрад, генераль-губернатор Рейнсдорп?

Ротмистр вдруг прыснул по-мальчишечьи, даже закашлялся от смеха:

— О, ваш кадрильный генерал молодец!

— Пошему кадрильный генераль? Пример? — поднял строго брови управитель. — Такие глюпие слофа подрывают решпект [40] «Решпект» — от французского слова «respect», что значит «уважение». ) губернатора и…

— Те-те-те, батенька мой! Эво куда вы хватили — решпект! Я сам человек военный, и для меня субординация [41] Субординация — подчинение (в смысле служебной дисциплины). ) на первом месте. А просто это анекдот, рацея [42] Рацея — рассказ. ) презабавная, от которой реномэ его превосходительства нисколь порухи не терпит. А почему кадрильный — извольте выслушать. Еще в начале прошлого месяца [43] Сентября. ) доносили ему о злодейских умыслах Емельки, но его превосходительство мер принять не соизволил, а двадцать второго, по случаю коронации монархини нашей, спокойненько пир задал на весь город, парад, бал, развальяж полный! Никто и не заметил в суматохе, как к дому губернаторскому казачок подскакал с рапортом от начальника Нижне-Яицкой дистанции [44] Дистанция — расстояние, также округ, район. ), полковника Елагина. Только его превосходительство хотели в кадрили пройтиться, а ему адъютант рапорток и сунь в руки. Прочел его ваш камрад и даже за голову схватился: «Боже мой, — говорит, — Илецкий городок самозванцем на слом взят, население, субверсии [45] Субверсия — крамола. ) подверженное, его с хлебом-солью встретило, а теперь он сюда, на Оренбург, двигается». Дама его, жена ратмана [46] Ратман — советник. ), натурально ждет, когда ее кавалер от дел освободится, чтобы в кадрили пройтись. А генерал вытаращил на нее свои буркалы, да как гаркнет: «Чего, матушка, ждешь? Домой поезжай, теперь кадриль другая пойдет, в той кадрили. ты мне не пара!..»

Ротмистр сам же первый захохотал. Шемберг изобразил на лице что-то, отдаленно напоминавшее улыбку. Агапыч осторожно хихикнул и тотчас смолк, потрафив таким образом и ротмистру и управителю.

— А теперь, — продолжал ротмистр, — его превосходительство сам Емельку танцовать заставляет. Да иначе и быть не должно, — Оренбург ведь не какая-нибудь степная иль рудокопная фортеция. Об его каменные реданы [47] Редан — укрепление, имеющее две стороны　(,фасы»), образующие выступающий (исходящий) угол. ) и бастионы [48] Бастион — укрепление, четыре фаса которого образуют выступ в линии фронта. ) обломает вор-Емелька свои зубы.

— Ох, господи, — полез в печку кочергой Агапыч, — хоть бы одним глазом на злодея взглянуть! Зверолик и страшен, полагаю.

— Отнюдь нет, сколь это ни странно, — ответил ротмистр. — Самовидцы гоьорят, — просто мужичишка плюгавый и пьяница.

— Мал коготок, да остер, значит! — подхватил Агапыч.

— Остер, это верно. Храбр, сказывают, как бес, под нашими пулями вертится да посмеивается. А войско его, по слухам, — сброд воров и голытьбы. Удирают в степь от первого залпа.

Агапыч угрюмо почесал поясницу:

— Пущай удирают, лишь бы не в нашу сторону.

Шемберг, заметно приунывший, вдруг оживился:

— А я имель мнение, што сюда надо командировать генераль Суфороф. О, это гений!

— Да што вы, сударь мой! — замахал руками ротмистр. — Это уже поистине на муху с обухом. С Емелькой и без Суворова ваши компатриоты [49] Компатриот — соотечественник. ) справятся — Карр да Фреймам. Они со свежим войском на него идут.

— О, ja [50] Ja (по-немецки) — да. )! Карр молодес, он еще покажет Пугашеву!

— Найдется и у Емельки, что показать твоему Кару, — пробормотал под нос Агапыч.

Шемберг покосился на него, но ничего не сказал. Замолчали, уставившись в огонь. Прислушивались к тихому потрескиванию ссыхающегося паркета в дальнем темном углу зала. Агапычу казалось, что там ходит кто-то, крадучись, на-цыпочках. В печке вдруг громко выстрелило, и уголек вылетел к ногам ротмистра. Агапыч вздрогнул и перекрестился:

— Вот чортова пушка! Напужала!

Снова замолчали, думая, хотя каждый и по-своему, но в общем об одном и том же: «Что там, в степях держится ли еще Оренбург, не переправилась ли уже через Сакмару пугачевская голытьба?» Агапыч думал о Хлопуше: «Где же бродит этот каторжник со рваными ноздрями? Может быть, стоит он, душегуб, сейчас на соседнем шихане и смотрит сюда, на освещенные окна зала. И Петька Толоконников куда-то запропастился, неделю глаз не кажет. А без Петьки и о Хлопуше ничего не проведаешь». Шемберг тоже думал о Хлопуше, чувствовал, что не может быть покойным за завод до тех пор, пока в окрестностях бродит этот пугачевский посланец.