Галина Долгая - Песни бегущей воды. Роман

Увидев жену, вставшую рядом с ним, старик тыкал заскорузлым пальцем то на озеро, то в небо и мычал.

– Да вижу я, – отмахнулась она, будто не впервой ей такое зрелище, будто уже видела такое и разве что озадачена.

– Ты, ты… смотри, смотри! – старик дергал ее за шерстяной рукав, и вдруг опустил руки.

Удивление, страх, волнение, восторг – клубок чувств обессилил его. Он только и мог, что смотреть.

Сверкая так, что слезы побежали из глаз, золотой сундук мягко качался на волнах.

– Утонет… – выдохнула старуха.

– М-м-м, – старик еще не обрел дар речи и только мычал.

Старуха толкнула его в бок, да так сильно, что, тщедушный, он упал, едва успев выставить вперед руки.

– Ты, ты… ты зачем толкаешься?! Гадина ползучая! – речь вернулась и именно такая, какой и была.

Уголок бесцветных губ пополз вверх. Раковины век сомкнулись, но и сквозь узкую щелочку между ними был виден хитрый взгляд.

– Вставай, старый дурень, плыви за сундуком, мычишь тут, как телок, а сундук-то утонет!

Озеро, словно поддакивая, покачало дар небес, дразня и обольщая. Один край сундука хлебнул воды, но, поддев его волной, озеро не дало ему перевернуться. Оно даже подтолкнуло золотую игрушку ближе к берегу. Качаясь на волнах, сундук вдруг открылся. Старики ахнули и упали на колени, спрятав лица за сомкнутыми руками.

Вездесущий ветер поднырнул к самому носу старика, подхватил торопливое бормотание и вместе с песней волн унес его в небо:

То ли молитва пришлась к месту, то ли Тенгри торопился по другим делам, но окно Властителя Небес закрылось, а на востоке поднялось солнце. Теплое озеро оставило на время сундук и, со всей силой обрушившись на надоевшие облака, разогнало их по ущельям.

Старики подняли головы. Сундук покачивался на водной глади. Вода плескалась в его бока, изредка попадая внутрь.

Старуха резво вскочила.

– Наберет воды и утонет!

Она заметалась по берегу, вернулась к юрте, обежала ее вокруг и, споткнувшись о деревянное корыто, из которого поили коз, разразилась самой страшной руганью. Старик, согнувшись, как собака перед прыжком, не спуская глаз с корыта, подошел к нему. Перевернул. Старуха замолкла на полуслове и вся подобралась. Старик поднял корыто и потрусил к берегу. Старуха за ним.

Выдолбленное бревно легло на воду выпуклой стороной и закачалось уточкой. Старик скинул обувь и ногой попробовал воду. Холодна! Ой, холодна! Он попятился, но наткнулся на корявые руки старухи. Она подтолкнула его назад, шипя, как змея:

– Потерпишь, не помрешь, до сундука рукой подать! Плыви!

– А… нельзя! – старик вывернулся и ухватил ичиги, торопясь засунуть в один из них замерзшую ногу.

– Почему нельзя? Кто тебе сказал, что нельзя?

– Нельзя и все тут! – старик топнул обутой ногой. – Сама знаешь: нельзя из озера воду брать, пить, купаться, скот поить! Хочешь на меня гнев Тенгри обрушить?!

Он пошел на старуху, но та была не из пугливых, да и соображала быстро. Руки в боки и тоже на старика идет.

– Тогда зачем он, – кивок ввысь, – сундук в озеро бросил? А? Было бы нельзя, лежал бы сундук здесь, – топнула зло, – тут лежал бы! А он где? А? Раз Тенгри его нам в озеро скинул, значит и тебе в озеро можно!

Старуха выдохнула. А сундук тем временем накренился сильнее и… лег на бок. Прямо на глазах стариков в воду потекла золотая струя. Старуха ахнула. Но сундук выпрямился и, дразня, медленно поплыл прочь от берега.

Страх потерять добро, само упавшее на их головы, подтолкнул старика. Он побежал к воде и плюхнулся в нее, успев одной рукой обхватить свое полубревно.

– Греби рукой, греби! – увещевала старуха, и старик погреб.

Вода взяла его в холодные объятия. Сначала она влезла в сапоги, потом пробралась сквозь тонкую ткань штанов, потом подлезла под стеганый халат, влилась внутрь через ворот и потекла ручейками по груди и спине. Старик погреб сильнее, но сундук не приближался. От каждого взмаха руки он удалялся все дальше и дальше. Вода насквозь промочила халат и, вмиг потяжелевший, он потянул своего хозяина вниз. Старик испугался, завозил ногами, повис на корыте обеими руками. Сундук будто того и ждал: остановился, мерно покачиваясь, на месте.

Старуха металась по берегу, закрыв рот морщинистой рукой. А то отымет ее и приставит ко лбу, прищурится, вглядываясь. Плывет муж! Держится еще… А как сундук-то потащит?.. Ой-е-ей! Надо было хоть веревку взять, хоть крюк какой…