Владимир Буров - Альфа Центавра. Второе путешествие на землю

Фекла задумалась.

– Так это ты, что ли?

– Кто? – решил просто так не сдаваться Одиссей. Тем более, они не помнили имени его первой жены: Пенелопы. Даже если ее никогда и не было, все равно надо было для приличия запомнить ее легендарное имя.

Катовский, как хитрый нудист понял, что Одиссей его переигрывает в любовной интриге, поэтому схватил Феклу, и потащил к канатам, чтобы в дальнейшем преодолеть их, как заградительную колючую проволоку на подступе к позициям Белых на Турецкому Валу. Почему так страшно? Ему казалось, что взять их будет затруднительно.

И точно, Одиссей не придумал на этот раз ничего хорошего, остроумно-заумного, а просто подставил ему Подножку.

Ребята упали, и что самое замечательное:

– Преодолели заграждение, пролетели под-над канатами – между вторым и третьим, а не по полу, как думали получится, большинство зрителей.

Тогда Одиссей подумал, как их остановить теперь? Ну, чтобы это было не только умно, но и возможно. И он бросил в затылок наглому нудисту Бриллиант Сириус, который по пути к рингу забрал в корчащегося в муках Нази.

Все упали.

– Только бы попал не в нее! – крикнул из зала Дэн, который даже забыл, где теперь находится его невеста. А она была рядом. – Прости, я даже не заметил, когда ты вернулась.

– Ладно, ладно, пока не отвлекайся, смотрим кино, это же ж очень интересно, почти, а точнее даже без почти:

– Великолепная Семерка.

Далее, Катовский утаскивает Феклу-Ольгу.

Да, Катовский смог утащить упитанную Феклу. Как? Сейчас посмотрим.

Он бросил Одиссея, также неожиданно, как Щепка главного судью Нази: прижал к себе, потом оттолкнул на подставленную уже ногу – Задняя Подножка.

Дама посмотрела на него разочарованно.

– Ты не Одиссей, – сказала она.

– Нет, нет, подожди, ты просто меня не узнала.

Он нарочно упал – почти нарочно – чтобы она получше узнала его, а вышло наоборот:

– Одиссей никогда не должен проигрывать.

– Но это неправильно, – сказал он, – ибо я слушаю, – он хотел сказать:

– Богов, – но решил сказать правду:

– Я слушаю Альфу Центавра.

– С Альфы не могли приказать тебе падать от такого Гераклито, – она почти ласково потрепала Ката за ухо, и он полез с ней через канаты, точнее: через-под. Как обычно, ибо иначе с ринга не выйдешь, так сказать:

– Заколдованный Квадрат.

– Почему, непонятно? – сказал Оди.

– Чего тебе еще не ясно? – сказал Кати, и добавил: – А то ведь я могу подойти.

– С того света не возвращаются. И знаете, почему? У нас на Альфе Центавра был Круг.

– Да ладно.

– Точно.

– Ничего особливого, – ответила Фекла, – у нас тоже был, и более того, даже сейчас есть, – и добавила: – В деревне.

– Ах, так ты из деревни, что ли? – даже улыбнулся Катовский. – Я думал, ты здесь на продуктовой бале подъедался. – И добавил обидное:

– Водила с Нижнего Тагила.

– Пусть сыграет что-нибудь в подтверждение своих слов, – сказала Фекла, можно сказать, уже лежа между канатами.

– Прости, но на роялях, даже на домашних пианинах я не умею, – сказал Оди.

– А чего же тебе, трубу, что ли, дать большую? – заржал Кат.

– Тока на баяне.

– Да, пусть, – сказала Фекла, – думаю и на баяне ничего не получится.

– Ладно, играй, эй! эни боди, подайте ему фисгармонию.

И он спел, так сказать, что многие заплакали:

– А поезд уходит в далека-а, скажем друг другу:

– Прощай-й! – Если не встретимся – Вспомни!

– Если приеду – Встречай!

Одиссей уже хотел сложить инструмент, но многие не только из зала, но и раненые за рингом закричали:

– Ишшо! Пажалста.

– Помню тебя перед боем, в дыме разрывов грана-а-т-т.

– Платье твое голубое-е, голос, улыбочку, взгляд.

– Ишшо! – опять заорали не только некоторые, но и многие.

– Много улыбок на свете, много чарующих гла-а-а-з-з.

– Только такие, как эти в жизни встречаются – Раз!

Он надеялся, что на этот Раз Фёкла, как смелая щука, сможет выбраться из сетей Ката, но она, как крикнула любовница Дэна Коллонтай:

– Не смахгла! – Смех сменил минорную ситуацию на жестко мажорную, в том смысле, что:

– Смело мы в бой пойдем, а потом умрем. – А конкретно:

– Бой, бой, бой!

– Если Одиссей не хочет драться за свою любовь, можно я выйду? – спросила Коллонтай своего Дэна.

– Так, естественно. Только зачем? – ответил генерал.

– Знаешь, открою тебе тайну:

– Мне всё равно: любить иль наслаждаться.

– Вот так, значит?

– Нет, я тебя спрашиваю:

– Ты не против, если что?