Наташа Хабибуллина - Последняя весна Лисовина. Истории о братьях наших меньших и больших

– Привет, бродяга!

Пес вопросительно взглянул на нас и без лишних слов пристроился рядом.

Пока мы надували лодку и укладывали в нее рюкзаки, пес изучал глинистый берег, сосредоточенно что-то вынюхивал и высматривал в кустах.

Мы тем временем отчалили.

– Пока, Бродяга!

С минуту пес сидел неподвижно, провожая лодку долгим недоуменным взглядом. Затем сорвался с места и галопом припустил следом, словно испугавшись, что мы можем исчезнуть навсегда.

Мы замахали руками:

– Домой, домой!

Но пес и не думал возвращаться.

«Ничего, устанет, вернется» – подумали мы и налегли на весла. Течение с готовностью подхватило наше резиновое суденышко, и вскоре пес скрылся за поворотом.

Мы проплывали гору Солдырь, когда в прибрежных ивовых кустах что-то страшно затрещало, и среди листьев мелькнул знакомый тигровый силуэт.

Бродяга!

Он пер напролом, как медведь. Даже здание водозабора с колючей проволокой его не остановило. Подняв тучу брызг, пес сиганул в кувшинки. Молотя по воде мощными лапами, выплыл на середину реки и принялся нарезать вокруг лодки круги, всем своим видом давая понять, как он рад, что наконец-то нас нагнал.

На песчаных островках под водозабором мы сделали привал – наломали сучьев, развели костерок. Солнце припекало, и Бродяга, переплыв заросшую камышами протоку, залег чуть поодаль в теньке. Пока жарилась курица, он не скулил, не попрошайничал, как это обычно бывает с собаками. Старательно отводя взгляд, пес хранил деликатное молчание, даже вздремнул слегка. Можно было подумать, что курица его совсем не интересует. И лишь когда мы позвали Бродягу к «столу», пес вежливо принял приглашение.

Он осторожно брал зубами хрящики и куриные шкурки и в два счета перемалывал их мощными челюстями.

После обеда мы немного повалялись на солнышке, стряхнули песок с полотенец, и, побросав их в лодку, засобирались в путь.

– Ну все, теперь прощай, брат!

Впереди топкий коряжистый берег, непролазные дебри тростника, заросли кувшинок.

Собаке сквозь них не продраться.

Бродяга беспокойно заметался по острову. Полуголые люди в пузатой зеленой лягушке, медленно покачиваясь на волнах, уплывали прочь. Еще чуть-чуть и скроются из виду. Дольше медлить нельзя и пес бесстрашно бросился в воду. Разодрал могучей грудью кувшинковые путы, сделал пару отчаянных гребков, выбрался на сушу, и, отряхнувшись, опрометью припустил за лодкой.

А тут новая беда: берег крутой, отвесный, понизу никак не проскочить – сверзишься в воду.

– Поверху иди! – кричим. – Вон туда подымайся!

Бродяга проследил глазами за движением руки, весело мотнул башкой, мол, и как это я сам не догадался, и в два прыжка очутился наверху.

Так он и следовал за лодкой – то берегом, то вплавь, словно крейсер, рассекая могучей грудью водную гладь. Уплывет далеко вперед, и пока нас дожидается, дважды успеет сплавать с одного берега на другой и обратно.

В городе наш Бродяга слегка подрастерялся. Было видно, что к уличному шуму и кутерьме он не привык. Пес опасливо озирался по сторонам, жался к обочине и шарахался от встречных машин. Превозмогая страх, он все же проводил нас до дому и даже для приличия посидел у подъезда с полчасика. Но, поняв, что продолжения путешествия не будет, исчез.

Жаль было расставаться с таким воспитанным и храбрым псом. Жили бы в деревне, обязательно бы взяли Бродягу к себе, а в городской квартире он жить не станет – вольная птица! Может, путешествует сейчас с кем-то другим. Увидите – предавайте привет!

У нашей соседки жил кот. Звали кота Васькой. С виду он был пай мальчик, только почему-то каждый раз возвращался домой потрепанный: то ухо у него разорвано, то глаз заплыл, то хвост наполовину кем-то откушен.

А потом кот и вовсе пропал. День его нет, второй, третий. Неделя прошла, а от Васьки ни слуху, ни духу.

– Сгубили моего Василия, – причитала Васькина хозяйка. – Сердцем чую, коты, паразиты, разорвали! Завсегда они моего Васеньку обижали, чтоб им пусто было, супостатам!

– Да это от вашего Васьки котам житья никакого не было! – защищали дворовых мурзиков соседи. – Он же их вконец замучил. Выскочит из дому, и вот гоняет с утра до ночи. Они уж, бедные, не знали, куда от этого бандита деваться.

И вот настал день, когда, как выяснилось, кошачье терпение лопнуло. Кто-то видел, как коты собрались в песочнице и стали держать совет. Думали-думали, как проучить злодея, и придумали. Загнали Ваську в подвал и по очереди стали караулить его у отдушины, чтобы тот никуда не сбежал.