А Киселев - Всемирный следопыт, 1928 № 12

Тревожимый мыслью, что стадо ушло далеко и его будет трудно найти по занесенным снегом следам, Ямру несколько раз пытался продолжать преследование. Но каждый раз новый порыв ветра заставлял Ямру и Аксара снова зарываться от его леденящего дыхания в наметенные у подножья холмов снежные сугробы…

Пересекая после пурги в нескольких направлениях тундру и не найдя в ней ни малейших признаков стада, Ямру достиг леса, отделявшего тундру Тне-хотто-вы от тундры Вые-ви.

Пурга в лесу бушевала с меньшей силой, и на второй день Ямру наткнулся на свежие следы оленей, идя по которым, он нашел стадо.

Подкравшись с подветренной стороны, Ямру увидал оленей. Одни тихо бродили по поляне около озера, ища мох, другие стояли или лежали. Время было около полудня, и силуэты коричневых, белых и пятнистых оленей резко вырисовывались на фоне искрившегося от солнечных лучей девственного снега.

Однако беспечные внешне олени, напуганные частыми нападениями волков, были настороже. И достаточно было Аксару при виде вновь обретенного стада от избытка чувств тихонько взвизгнуть, как олени с необычайной быстротой исчезли в лесу.

После нескольких часов поисков Ямру снова нашел оленей на берегу небольшого лесного озера. На этот раз все обошлось благополучно. Олени узнали голос Ямру; на призывный крик подошли сначала важенки, а затем и остальные олени, и мир был заключен.

После короткого раздумья Ямру решил подождать своих спутников. Оставив Аксара стеречь стадо, Ямру пошел на лыжах искать богатое пастбище, на котором хватило бы мха оленям на несколько дней и около которого был бы смысл выстроить временную хижину. Несколько раз Ямру останавливался и разрывал прикладом винчестера белый снег. Но ягеля под ним было мало, и он решил поискать пастбище на другом берегу озера..

Скатившись с берегового обрыва, Ямру быстро заскользил на лыжах по льду озера. Когда он находился приблизительно на середине озера, его заинтересовали свежие следы крупной россомахи.

Инстинкт охотника взял свое, и Ямру пошел по следам. Следы пересекали озеро и исчезали в зарослях тальника, в устье ручья, впадавшего в озеро.

Пробравшись сквозь заиндевелые кусты тальника, Ямру увидел на берегу ручья несколько полузанесенных снегом слопцов на куропаток. Это открытие сильно взволновало Ямру. «Слопцы за много десятков километров от ближайшего человеческого жилья! Кто бы мог их поставить здесь, в этой глуши?» — терялся в догадках Ямру, идя дальше по следам россомахи. Странно также было то, что слопцов давно никто не осматривал. Попавшая в один из них куропатка была вся изгрызана горностаями.

Ждать разгадки Ямру пришлось недолго. Спустя некоторое время он увидел того, кто поставил слопцы в этой пустынной местности. Труп женщины лежал навзничь на берегу ручья. На трупе сидела черная россомаха и, злобно рыча, грызла его…

Ямру выстрелил, но от волнения при виде страшной находки промахнулся, и россомаха, неуклюже прыгая, скрылась в молодой сосновой поросли. Когда Ямру очистил от снега лицо трупа, оно показалось ему страшно знакомым. Вглядевшись внимательно в искаженные предсмертной судорогой черты, Ямру понял, что перед ним находится труп веселой Кеми…

Опершись о дуло винчестера, Ямру старался овладеть собой. В такую глушь Кеми мог загнать только лютый голод. В этом не могло быть никакого сомнения. А если это было так, то о том, чтобы дожидаться спутников, нечего было и думать. Каждый день промедления мог стоить жизни многим.

Подняв труп Кеми на верхушку кедра, чтобы его не могли съесть звери, Ямру побежал на лыжах к стаду…

Через неделю после того, как Ямру нашел труп Кеми, ночью морозной и светлой впервые по небу заплясали радужные всполохи начинавшего зарождаться северного сияния. На льду Пура, у берега, пылало несколько костре в, около которых сидели оставшиеся в живых обитатели становища Гагары. Все ждали Ямру, которого видел накануне со стадом пришедший утром после нескольких дней безуспешных странствований по лесам самоед.

Когда разноцветная, изумительной красоты, завеса на севере стала бледнеть, один из сидевших вокруг крайнего костра мужчин поднялся со снега.

— Вануйто, ты ничего не слышишь? — спросил он своего, соседа, обхватившего руками колени и следившего воспаленными глазами за всполохами сияния.