Руал Амундсен - Всемирный следопыт, 1928 № 08

Несколько раз мы поднимались и спускались по лестницам, пересекали площадки. Я видел ниши, уступы в стенах; в одном месте нам пришлось обходить огромный квадратный люк. Потом опять тянулись коридоры, широкие и узкие, светлые и темные. Людей уже не было видно; мы давно шли по необитаемым частям города.

Постепенно я начал верить в свое освобождение, но к радостному чувству надежды примешивалось другое, щемящее и тоскливое…

Мы мало говорили дорогой. Нефрит отвечала мне коротко и, видимо, неохотно; она задумчиво шла рядом, слегка наклонив голову. Ни разу не сбилась она с пути.

Наконец, почувствовалась близость свежего воздуха; откуда-то стал проникать свет…

— Скоро, — сказала Нефрит.

Я схватил ее руку и стал покрывать поцелуями:

— Ты спасла меня от смерти, Нефрит, может быть, от худшего, чем смерть!..

— Значит, ты знаешь, отец сказал тебе? Они уже сделали это с одним: он хотел предать нас… Пусти меня!..

Она высоко подняла фонарь и стала осматриваться вокруг:

— Вот здесь. Помоги мне…

Мы отодвинули большую песчаниковую глыбу; за ней открылось светлое отверстие, через которое мы проникли на воздух.

Кругом — безграничный простор пустыни. Голые песчаные бугры молчаливо подымались вдали, а из темного глубокого неба искрился холодный блеск множества звезд.

Нефрит остановилась:

— Видишь те огни? До них не более пяти километров. Иди все время на них. Там селение тиббусов [11] Тиббу — племя, живущее в восточной Сахаре, темно-коричневого цвета, с негритянскими чертами лица. Тиббусы занимаются торговлей и известны как искусные ремесленники. ), и оттуда ходят караваны. Я знаю, ты не захочешь мне зла, ты не захочешь зла моему отцу: там, в городах, ты не станешь рассказывать… Ну, прощай!..

Она вдруг вся задрожала и тесно прильнула ко мне. Я почувствовал на своей щеке ее горячие губы:

— Прощай!..

— Нефрит, — воскликнул я, обнимая девушку, — ты не вернешься назад, мы уйдем вместе!..

Она отстранилась:

— Ты хочешь погубить отца? Если я не вернусь, они все поймут. А так они ничего не узнают. Отец был на совете, а я… меня все видели с Али… Значит, ты бежал сам… Али не выдаст нас: ведь скоро я буду его женой, — теперь я должна это сделать!.. Помни, иди на эти огни…　

Быстрым движением сунув мне какой- то сверток, она скрылась… В свертке был кусок мяса и несколько лепешек…　

С минуту я стоял на одном месте. У меня была безумная мысль догнать ее… вернуться обратно… Потом я привалил к отверстию большой камень и пошел по направлению огней…

РЕЙД ОЛЕНЬЕЙ ИЛИ СОБАЧЬЕЙ УПРЯЖКИ

ИМЕНИ «ВСЕМИРНОГО СЛЕДОПЫТА»

Редакция журнала «Всемирный Следопыт» обращается к местным организациям и к местным жителям нашего Севера со следующим предложением:

Редакция выдвигает пожелание, чтобы будущею зимою в Москву прибыла с севера собачья или оленья упряжка с одним вожатым, проделав весь путь до Москвы, без переездов по железной дороге. Цель этого рейда — чисто краеведческо-исследовательская.

Договорившись с лицом, которое откликнулось бы на наш вызов, и выяснив материальные условия, редакция могла бы выслать к месту отправления упряжки одного из своих сотрудников-беллетристов, который, проделав этот путь на упряжке совместно с ее вожатым, дал бы живое и художественное описание всех подробностей этого рейда и тех мест, через которые пройдет упряжка.

Редакция «Следопыта» просит своих подписчиков-северян помочь ей отыскать такую упряжку и надежного, опытного человека, согласившегося бы проделать этот рейд. Редакция просит северные газеты не отказать в любезности перепечатать настоящий вызов.

Всю переписку по этому вопросу направлять к заведующему редакцией «Всемирного Следопыта», Владимиру Алексеевичу Попову, по адресу: Москва, Ильинка, 15, Издательство «Земля и Фабрика».

Очерк Роальда Амундсена

(Окончание)

Имея возможность приобрести нечто получше «Фрама», я перестал им довольствоваться. Ему было уже много лет, и он порядком износился. Я сам сделал эскиз корабля, который соответствовал бы намеченной экспедиции, имевшей целью переплыть весь полярный бассейн. Рисунок изображал судно 36 метров длины и 12 метров ширины, но самым главным была его форма. Корпус корабля представлял из себя как бы половину яйца, разрезанного вдоль, — другими словами, дно корабля было всюду ровно и кругло, и льдинам, которые стали бы затирать его, не за что было бы зацепиться. Наоборот, напиравший лед стал бы поднимать его кверху. К тому же эта форма при наименьшей поверхности дает наибольшую прочность.