Сергей Штанько - Удивительное путешествие и необычные деяния мистера Сайфера. Повесть, рассказы, миниатюры

– Да, пока они костюм предсказуемо снимают. Но вот чего ради нам нужна такая прорва разных законодателей, беспрестанно заседающих? Не каждый день ведь законы принимаются, в основном всё идёт установленным манером, и лишь изредка нужно вносить значительные изменения: скажем, изобрели самобеглый экипаж – надо составить для таких экипажей правила вождения. Но разве для этого не лучше использовать профессиональных пилотов подобного экипажа, чем тысячу адвокатов, которые, может, никогда таким не управляли? А для изменения каких-нибудь учётных ставок на крохотные доли процента – не разумнее ли использовать пяток экономистов, сильных в математике и статистике, чем сотню вашингтонских юристов, едва владеющих устным счётом? И почему какой-нибудь судья из мест, где я никогда не бывал, должен решать, можно ли мне читать сложносочинённую ирландскую книгу? Если книга эта плоха или чем-то опасна, так пусть это решают лингвист и психолог, а не человек, двадцать лет разбирающий семейные дрязги и кражу монеток из музыкального автомата.

– Я всегда полагал… Хотя нет, прежде я об этом не задумывался, но теперь думаю, что это и есть демократия, что эти бессчетные законодатели необходимы в таком множестве для обеспечения широкого представительства народных масс, или как там называются приверженцы упомянутых тобой буржуазных ценностей. Вероятно, считается, что один нелюдимый инженер или сумасшедший учёный не может воплотить чаяния миллионов полуграмотных оки.

Сиззи развалился полубоком, опираясь на ручку двери, и рассматривал собеседника с таким видом, будто только что впервые осознал, что с ним рядом сидит живой человек, а не говорящий автомат. Затем также внимательно стал осматривать проплывающий безвозвратно мимо безрадостный пейзаж, отправив длиннопалую свою руку в карман запылённых брюк, откуда она вернулась с маленьким фармакопейного вида пузырьком на широкой ладони.

– К тому же, наверное, – продолжал Адамс, – вся это законодательная массовка нужна, с одной стороны, как зримый символ наличия власти, уберегающий общество от хаоса мелких правонарушений, перерастающих в неуправляемый кризис, его парализующий; с другой же стороны, порождаемая такой массовостью средняя некомпетентность представителя власти может быть необходимой и вполне терпимой платой за страховку от опасности единовластия и тоталитаризма, – кажется, так нам в школе рассказывали про блистательные качества великой американской демократии.

– Дааа, – протянулось неспешно в ответ, – чертовски хорошая задумка, только что в ней толку, когда результат такой никудышный. Ведь так власть сосредотачивается не в руках конкретного человека, а в руках некоего класса, внутри которого все единообразны до одинаковости и который сам себя воспроизводит и в себе замыкается, – пузырёк начал с цирковой ловкостью перекатываться по пальцам. – И если можно убить или сместить тирана – то что делать с классом? Тем более, если он и с задачами своими не справляется, и изменить ничего не даёт.

– Это смотря какие у него задачи, – пожал плечами ирландско-норвежский полукровка, – если развитие и улучшение мифических буржуазных ценностей – тут результат слабый, не поспоришь, а вот если задача состоит в кастовой закрытости и обеспечении преемственности, то здесь всё куда благополучнее. С другой стороны, может, это и не самая эффективная схема, но ведь живём же, слава богу, и не коммунизм у нас, и революций нет, и английская корона на нас больше не претендует, и преступность уже не та, что в нашем детстве, – кажется, не так всё и плохо.

– Всё-то у тебя «неплохо», счастливый ты тёзка Макальпина, а не плохо ли, когда к бедному еврейскому бакалейщику обращаются некий молодой человек с предложением неких специфических услуг, которые государство ему предоставить не берётся, и бакалейщик соглашается, потому что услуги эти ему всё же нужны, даже если молодой человек ему и не по нраву, и действия его противозаконны. Соглашается, потому что знает, что полиция ему не поможет, даже если захочет, потому что новая наша схоластика идёт на любую умственную акробатику, лишь бы переиграть здравый смысл. Соответственно, не лучше ли на нашего гипотетического услужливого молодого человека надеть ливрею государственного служащего, а лишившегося её копа отправить бакалейщику в приказчики?

– Тебя послушать, так выходит, что стоит выбрать президентом или мэром Нью-Йорка человека с прозвищем вроде Фрэнки-Пулемёт или Чарли-Пуля-В-Голову, – отозвался заинтересованным тоном Адамс.