Виктор Самир: Тысяча первая ночь и утро следующего дня

Одно предположение, в котором он сам себе боялся признаться, настойчиво возникало в его памяти. Воспоминание, которое он никак не мог забыть. Он никогда не хотел в это верить, но в то же время знал, что рано или поздно это может повториться. Или должно будет повториться. Но генерал решительно отгонял от себя эту мысль – нет, сейчас это невозможно! Из тех событий несомненно извлекли уроки и приняли меры. И самый главный, по его мнению, урок заключался в том, что вторая подобная акция поставит под сомнение само существование Королевства как государства. И он сразу же вспомнил своего отца…

В этот день, тридцать лет назад, его срочно вызвали по тревоге. Он ушел и больше уже никогда не вернулся. Им сказали, что он погиб во время третьего штурма, когда после двух неудачных попыток, захлебнувшихся в крови, было принято решение отправить в бой тяжелую технику. Отец был в одном из тех бронетранспортёров, которые первыми вошли в разбитые ворота мечети. Но им не удалось продвинуться дальше – мятежники блокировали их передвижение в узком коридоре. Механик-водитель безуспешно пытался увести назад ставшую вдруг уязвимой машину, забитую до отказа испуганными солдатами. Через перископ смотрового прибора он с ужасом видел, как навстречу их бронетранспортёру открыто, ничего не опасаясь, шел один из повстанцев – молодой человек с правильными изящными чертами лица, с двумя пулеметными лентами на груди. В одной руке у него была канистра, в другой – горящая тряпка. Запоздало застрочил пулемет, поднимая в воздух фонтанчики расколотого мрамора из-под ног идущего безумца. Но, как ни странно, пули не достигали цели – неуязвимый для них, он продвигался всё ближе и ближе. Через секунду по броне машины послышались удары от днища канистры, а ещё через мгновение внутрь проникли клубы густого едкого дыма. Водитель продолжал давить на газ, БТР бросало из стороны в сторону, люди в десантном отделении в панике пытались справиться с кормовой дверью в поисках выхода. Наконец кому-то удалось откинуть крышку верхнего грузового люка. Но не успели они выглянуть наружу, как в открывшийся люк тут же влетела бутылка с зажигательной смесью. Брызнуло пламя, обезумевшие солдаты в муках корчились внутри этой огненной печи. Под плотным огнём повстанцев никто не рискнул прийти к ним на помощь. Вскоре всё было кончено…

Лишь через несколько часов обугленную машину удалось оттащить бульдозером в безопасное место и заглянуть внутрь. То, что творилось внутри бронетранспортёра, невозможно было передать словами. Только пламя ада могло бы сотворить такое. Маленькому Рашиду и его матери не сразу удалось опознать обгоревшее до неузнаваемости тело. Одно утешение осталось его семье – ворота Рая в те дни были открыты, и отец, несомненно, прошел через них. Именно тогда Рашид и принял решение связать свою жизнь с армейской службой.

Да, неплохо было бы сейчас подтянуть сюда несколько подразделений с йеменской границы. Там как раз наступило затишье. А что, если это уловка нападавших, чтобы отвлечь внимание? Эти экстремисты пойдут на всё ради осуществления своих безумных планов. Недавняя бойня в Каире, подробности которой до сих пор смакуют новостные агентства, – лишнее тому подтверждение. Черт знает что там творилось, мистика какая-то…

Генерал понял, что отвлёкся и собрался с мыслями о текущем деле. В его распоряжении было всего лишь несколько дней и ночей. И первая ночь обещала быть длинной. Или всё-таки день? Возможно было и то, и другое – командный пункт располагался глубоко под землей, и ни один звук или луч света не пробивался сюда с поверхности. Но что бы там ни было снаружи, ему пора действовать. И, скорее всего, придется использовать самый действенный метод из его арсенала.

– Вызовите сюда офицера медицинской группы. Найдите диктофон, камеру. Если он заговорит, а в этом я не сомневаюсь, то ни одно слово не должно быть потеряно.

Прибывший медик некоторое время осматривал заключенного и удивленно что-то бормотал себе под нос. Вероятно, его состояние также показалось ему странным. Затем он разрезал ножницами рукав и тут же повернулся к генералу:

– Смотрите, здесь следы от инъекций. Похоже, это объясняет его состояние. Он скорее всего под действием какого-то сильного препарата, подавляющего восприятие. Он нас не слышит и не видит, хотя внешне выглядит вполне адекватно. Впервые такое вижу!

– Как долго это может продлиться?

– Судя по венам, его кололи несколько дней подряд. Нет реакции на звук, свет, болевые раздражители, температура тела понижена, пульс как у покойника. Честно говоря, я не знаю, какая дрянь может вызвать такие симптомы! Нужен анализ крови и стационарное обследование. Боюсь, что в ближайшие часов восемь-десять, а то и больше, он не придёт в себя.