Уилбур Смит - И грянул гром

— Но почему же они не застрелили старую ведьму?

— Тогда не было ружей.

— А лук и стрелы?

— Нельзя убить ведьму стрелой из лука. Стрела просто проходит, как бы это сказать, сквозь нее, не причиняя вреда.

Мальчик, похоже, не поверил в это. Немного погодя он поравнялся с Мбеджаном и что-то тихо спросил по-зулусски. Когда Мбеджан признал правоту слов девушки, Дирк безоговорочно поверил, так как зулус считался непревзойденным специалистом во всем, что касалось сверхъестественного.

В ту ночь Дирк не заснул в седле, и когда перед рассветом они разбили лагерь, у девушки сел голос, но она полностью покорила Дирка. Это не ускользнуло от Сина.

Всю ночь, слушая ее низкий голос, раскаты гортанного смеха, Син чувствовал, что в нем зреет семя, посаженное еще во время их первой встречи, пускает корни в живот и спину, подкатывает в груди под самое сердце. Он так страстно желал эту женщину, что в ее присутствии разум отказывался служить ему. Каждый раз, когда Син пытался вступить в их разговор, Дирк пресекал эти попытки и с жадным вниманием поворачивался к девушке. Рассвет, казалось, принес с собой успокоение, но ревность к собственному сыну вспыхнула с внезапной силой.

Когда после завтрака они пили кофе, лежа на одеялах в зарослях дикой акации, запах которой отпугивал насекомых, Син заметил:

— Кстати, вы нам даже не сказали, как вас зовут. Конечно же за нее ответил Дирк:

— Она сказала мне. Тебя зовут Рут, да?

— Да, Дирк.

С большим трудом Сину удалось подавить бушующую в нем бессмысленную ярость, но его голос звучал предательски зло:

— На сегодня мы сыты тобой по горло, мой мальчик. Будет лучше, если ты молча полежишь на своей подстилке.

— Я не хочу спать, отец.

— Мне наплевать на твои желания. — Син вскочил и зашагал прочь из лагеря. Он поднялся на холм. Теперь, при дневном свете, хорошо был виден вельд, тянущийся до самого горизонта. Нигде не было признаков жилья. Спустившись по склону, он проверил, как стреножены лошади, и только после этого вернулся в заросли.

Дирк спал, свернувшись клубочком, как щенок. Рядом, у огня, прямо на траве, без подстилки храпел Мбеджан. Рут лежала чуть в стороне, закрыв ноги одеялом, рубашка на ее груди вздымалась так волнующе, что Син едва сдерживал себя. Он лег, оперевшись на локоть, не в силах отвести глаз от столь дразнящего чуда.

Четыре года он не видел белой женщины, не слышал звука женского голоса, не касался женского тела. Сначала это беспокоило его: бессонница, возникавшая, внезапно депрессия, страстное неутоленное желание. Но постоянная утомляющая охота, бесконечная верховая езда, борьба то с засухой, то с ливнями,

ответственность за жизнь многих людей притупили его чувства и желания. Женщина стала чем-то нереальным, призраки мучили его по ночам, и он метался, обливаясь потом, кричал, пока природа не давала ему облегчения и призраки исчезали на какое-то время, но только для того, чтобы собрать силы для следующего натиска.

Но теперь рядом с ним был не призрак. Вытянув руку, он мог погладить ее бледную щеку, почувствовать шелк кожи.

Она открыла глаза, молочно-серые ото сна, еще не различающие ясно предметы, и неожиданно встретилась с ним взглядом.

Этот взгляд был настолько красноречив, что она подняла левую руку и протянула к нему. Рука была без перчатки. И он впервые заметил блестящее золотое кольцо на безымянном пальце.

— Вижу, — сказал он с грустью и вдруг запротестовал: — Но вы слишком молоды, чтобы быть замужем.

— Мне двадцать два, — мягко произнесла она.

— А муж — где он? — Вдруг это чудовище умерло, это был последний шанс.

— Я еду к нему. Когда все поняли, что война неизбежна, он поехал в Наталь, найти работу и жилье для нас. Я собиралась последовать за ним, но война началась раньше, чем мы ожидали. И вот я здесь.

— Понимаю. — «Я везу ее, к другому мужчине», — подумал он с горечью, но вслух сказал: — Итак, он сидит в Натале и ждет, пока вы сами доберетесь до него через линию неприятеля.

— Он с армией в Натале. Неделю назад я получила письмо. Он хотел, чтобы я оставалась в Йоханнесбурге и ждала, пока британцы не захватят город. Он писал, что с такой мощной армией они будут в городе не позднее, чем через три месяца.

— Так почему же вы тогда не стали ждать?

Она пожала плечами:

— Терпеливость не относится к моим достоинствам. — В ее глазах снова зажглись озорные искорки. — Кроме того, почему бы не удрать из города, ведь в Йоханнесбурге такая скучища.