Уилбур Смит - И грянул гром

Соул. Веселый маленький Соул с обезьяньим лицом, который заставлял ее смеяться, как мать смеется над своим ребенком. «Я люблю его», — думала она. Но любовь имеет разные формы. Иногда она похожа на горы — высокие, большие, с острыми пиками утесов, а иногда — на облака, бесформенные, не имеющие четких границ, они медленно проплывают над горами, меняя форму. Их уносит ветер, а горы остаются вечно.

— Моя гора, — прошептала она и снова отчетливо увидела его, стоящего перед ней во весь рост, когда кругом бушевал ураган. — Буря, молния, — прошептала она, сжав руками плоский упругий живот. — Буря, молния, — прошептала она и почувствовала тепло внутри. Оно «шло от лона и разливалось обжигающим желанием, с которым она больше не могла бороться.

Она побежала к коню, юбки летели за ней, руки дрожали, когда она взялась за ремень подпруги.

— Еще один раз, — пообещала она себе. — Пусть это будет последний раз. — Не колеблясь, она вскочила в седло. — Только раз, клянусь! — произнесла она и добавила, улыбаясь: — Ничем не могу себе помочь. Я старалась, о Боже, как я старалась.

Удивленный гул голосов встретил ее появление, когда она шла по веранде госпиталя. Она весьма грациозно приподнимала юбки одной рукой, четкое, стаккато ее шагов звучало по цементному полу. Страстное желание горело в глазах, грудь под жакетом цвета вишни высоко вздымалась. Щеки раскраснелись от быстрой езды, а блестящие черные волосы выбились на висках и лбу.

Больные реагировали на нее, как на богиню, восхищаясь ее недоступной красотой. Но она не замечала их, она не чувствовала, как все пожирают ее глазами, и не слышала восхищенного шепота — она увидела Сина.

Он медленно шел к веранде, неуклюже пользуясь палкой, чтобы не так сильно хромать. Син опустил глаза и задумчиво хмурился. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как он изменился. Он казался еще выше от сильной худобы. Никогда раньше она не видела таких впалых щек и такой бледной гладкой кожи с голубым отливом в том месте, где когда-то росла борода. Но она помнила глаза; густые сросшиеся брови, большой нос с горбинкой над чувственным ртом.

У края газона он остановился, широко расставив ноги, сжимая двумя руками палку и опираясь на нее. Потом поднял глаза и увидел Рут. Они стояли не шевелясь. Син, ссутулившись, смотрел на нее. Она стояла в тени веранды, все еще приподняв одной рукой юбки, прижав другую к груди.

Постепенно его плечи распрямились, он встал в полный рост, отбросил палку и открыл объятия.

И она побежала по гладкой зеленой лужайке. В его руки, дрожащие от сильного напряжения.

Обхватив его за талию, прижав лицо к груди, она вдыхала этот мужской запах и чувствовала стальные мускулы. Она знала, что находится в безопасности, и, пока будет так стоять, никто на свете не посмеет обидеть ее.

На склоне плоского холма, возвышавшегося над Питермарицбургом, есть просека среди зарослей австралийской акации. В этом укромном месте даже маленькие робкие голубые козлы пасутся только при дневном свете. В звенящей тишине отчетливо слышны лишь отрывистые звуки проносящихся по дороге внизу вагонов и свистки паровозов.

Бабочка маленьким пятнышком вылетела на просеку, словно нехотя махая крылышками.

— Это к удаче, — тихо сказал Син.

Рут подняла голову с шотландского пледа, на котором они лежали. Бабочка затрепетала крылышками, как веером, радужные пятна солнечного света пронизали крышу из листьев над ними.

— Ой, щекотно, — засмеялась Рут, когда насекомое, похожее на живой цветок, ползало по гладкой и ровной поверхности ее живота. Бабочка доползла до пупка и замерла. Потом крохотный усик уткнулся в блестящие капли влаги, оставшиеся на коже Рут после их любви.

— Она пришла благословить ребенка.

Бабочка обогнула глубокое, изящно выточенное углубление и поспешила вниз.

— Тебе не кажется, что она слегка торопится, и вообще, не благословить ли ей еще и это? — поинтересовалась Рут.

— Кажется, она знает дорогу, — заметил Син. Бабочка решила, что ей надо повернуть на юг, но дорога была заблокирована темными завитками, и, измучившись, она повернула по своим следам на север. Снова окольным путем обошла живот девушки и неуверенно направилась к ложбинке на груди.

— Держи вправо, подружка, — посоветовал Син, но неожиданно насекомое стало карабкаться по округлому склону и наконец с триумфом уселось на остроконечной вершине.

Син наблюдал, как затрепетали крылышки, засияли восточным великолепием на соске, и снова почувствовал возбуждение.