Уилбур Смит - И грянул гром

Син медленно побрел прочь от реки. Одной рукой он держал запястье Соула, другой обнимал его за талию. Дурное предчувствие накатило волной. Если раньше случайные снаряды падали на отступающих, но теперь огонь начал концентрироваться на равнине, лежащей прямо перед Сином. Раньше с высот доносились отдельные выстрелы, теперь они звучали непрерывно, и их треск напоминал звуки лесного пожара.

Прислонившись к краю канавы, Син пытался что-то рассмотреть сквозь кусты мимозы и облака пыли от взрывов. Несколько лошадей со всадниками продирались через заросли колючек, оставляя за собой бледные облачка пыли, которые смешивались с пылью от взрывов. Впереди, размахивая саблей, галопом скакал молодой офицер на большом лоснящемся гнедом.

— Он смеется. — Удивлению Сина не было предела. Всадник тем временем лихо повернул коня в сторону, как игрок в поло.

Его рот был приоткрыт, и Син заметил, как сверкнули белые зубы.

«Дурак, смеется над своей смертью!» Неожиданно для себя Син крикнул:

— Скачи, старик, скачи! — но его голос затерялся в шуме и треске канонады. — Они едут, чтобы отбить пушки, — простонал Син. — Соул, они едут за пушками. — И, еще не понимая, откуда взялись силы, сходя с ума от восторга, Син выскочил из канавы и побежал, волоча Соула по траве к пушкам.

Когда он добрался до батареи, первая повозка была уже там. Люди пытались подвести лошадей к первому орудию. Син осторожно положил Соула на траву. Двое из прибывших попытались поднять лафет, но это было под силу лишь четверым.

— С дороги! — закричал Син, широко расставив ноги перед длинным стальным клинообразным лафетом, сомкнул руки в замок и легко поднял орудие. — Повозку!..

Они быстро подкатили съемную ось и колеса под лафет и закрепили его. Син отошел назад, часто и тяжело дыша.

— Хорошая работа! — похвалил молодой офицер, наклонившись вперед в седле. — Идите в повозку.

Син Побежал к Соулу, поднял его и, спотыкаясь, вернулся к повозке.

— Помогите, — ворчливо произнес он, обращаясь к двум солдатам, которые уже были в повозке. Те втащили Соула на сиденье.

— Все занято, приятель. Может, займешь место Тэффи на правой коренной? — крикнул один из них.

Погонщики уже забрались на коней, но одно седло было пустым.

— Присмотри за ним, — обратился Син к мужчине, который держал Соула.

— Не волнуйся, присмотрю, — заверил его артиллерист. — А тебе лучше поскорей забраться в седло. Мы сматываемся.

— Присмотри за ним, — повторил Син и пошел вперед.

Но в этот момент удача, защищавшая его все утро, на мгновение отвернулась. Рядом с ним разорвался снаряд. Син не почувствовал боли, но неожиданно правая нога подогнулась, и он упал на колени.

Он попытался встать, но тело не повиновалось.

— Вперед! — крикнул младший офицер, и повозка покатила, набирая скорость.

Погонщики стегали лошадей. Син заметил, как артиллерист, державший Соула, повернулся к нему, его лицо выражало беспомощность.

— Присмотри за ним! — заорал Син. — Обещай мне, слышишь!

Артиллерист открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент разорвался другой снаряд, и фонтан пыли скрыл повозку. На этот раз Син почувствовал, как шрапнель вошла в плоть. Это напоминало порез бритвой, и он осел. Падая, увидел, что младший офицер тоже ранен, как он разжал руки, упал назад на круп лошади, вывалился из седла, ударившись плечом о землю. Одна нога застряла в стремени, лошадь потащила его на неровной поверхности, но кожаное стремя лопнуло, и он остался лежать.

Лошадь галопом умчалась прочь вслед за повозкой, тащившей пушку.

Син с трудом полз вперед.

— Присмотри за ним! — кричал он. — Ради Бога, присмотри за ним.

Никто не услышал его, всадники были уже далеко впереди, среди деревьев, в клубах коричневой пыли.

Син неосознанно продолжал ползти, цепляясь одной рукой за кочки и медленно скользя на животе. Другая рука не действовала, он чувствовал, что и правая нога не подчиняется ему. Силы оставляли его, неожиданно он почувствовал, что не может сдвинуться с места: ботинок застрял в пучке грубой травы, и он не мог освободить его. Он нагнулся, скрючившись так, что раненая рука оказалась под ним, и освободил ботинок.

Крови было очень много — мокрая, липкая лужа, и она все вытекала и вытекала. Но боли не было, лишь головокружение и слабость.

Нога находилась под прямым углом к туловищу, а шпора на сапоге с небрежным изяществом торчала кверху. Он хотел посмеяться над этим, но не хватило сил, и он закрыл глаза, лежа под палящим солнцем.