Артур Дойль - Всемирный следопыт, 1929 № 05

При перетаскивании ветвей и стволов Микэ ухватывал их передними лапами, проталкивая перед собой. Иной раз эти стволы достигали 14 метров длины при 25 сантиметрах в диаметре. Для доставки своего строительного запаса с суши в воду Микэ вырыл на берегу канал, спускавшийся в реку. Но этот канал имел целью не столько облегчить транспорт строительного материала, сколько защитить семейство бобров от лесных хищников — волков, медведей, койотов, диких кошек и рысей. Когда Микэ валил на лесной поляне дерево диаметром в 15 сантиметров, он раскалывал его зубами на поленья длиной в 3–4 метра; если дерево было тоньше, поленья достигали в длину 1¼ метра. Пригоняя свежие ветви или стволы, Микэ обычно обгладывал кору и почки и только тогда употреблял их для починки. Любопытно было смотреть на него во время подобной закуски между делом. Он усаживался на край плотины на задние лапки и грыз ствол острыми резцами.

Благодаря «любезному сотрудничеству» Микэ, кинофильм дал яркие моменты бобровых будней, опровергнув целый ряд признанных наукой положений. В процессе засъемок выяснилось, например» что бобр не пользуется хвостом в качестве лопатки и не перетаскивает на нем строительных материалов. Обычно бобр плавает при помощи длинных задних ног; он может развить изумительную скорость, пуская в ход свой весловидный хвост. В бобровой артели нет «десятника», подгоняющего рабочих и руководящего ими.

Установлено также, что бобр умеет ориентироваться в выборе строительного материала: для утрамбовки пола и стен своего жилища он выбирает особый сорт водонепроницаемой глины. Он умеет искусно прорывать каналы в соответствующих местах, благодаря чему его заводь получает дополнительные притоки боды в засушливое время. Прорытый Микэ канал имел 30 метров в длину при ширине в 1 метр и глубине 3/ 4метра.

Запасы провизии на зиму бобры обыкновенно пополняют в конце сентября. Вся семья дни и ночи напролет валит деревья в лесу. Кинооператорам удалось заснять семью бобрового патриарха за этой работой.

Микэ задумчиво бродил на поляне среди деревьев, обнюхивал их, слегка надкусывал кусок коры, вытягивался во весь рост и сосредоточенно рассматривал дерево, как бы соображая, подходит оно или нет. Выбрав подходящее дерево, он принимался за работу.

Первый укус он делал на высоте 25 сантиметров и раз за разом вонзал острые резцы в древесину, пока не добирался до сердцевины. Дерево вздрагивало и слегка наклонялась вперед. Тотчас же Микэ заходил по другую сторону дерева и несколькими укусами заканчивал работу. Дерево падало, и вся семья бобров энергично принималась за дело. С невероятной быстротой дерево «распиливалось» на бревна, которые затем доставлялись по каналу в подводную кладовую.

Не только рядовая публика, но и ученые натуралисты с большим интересом смотрели в САСШ фильм «Микэ» — эту подлинную страницу великой книги природы.

Мак-Джиливрей предполагает совершить летом текущего года новую экспедицию в северные леса для дальнейших засъемок Микэ. Он надеется, что на этот раз уже наполовину прирученный зверь даст возможность еще глубже заглянуть в тайны своей жизни.

В лесной «обители». — Бобры в неволе. — Перспективы разведения бобров. — В «корыте» по Усманке. — Следы деятельности бобров. — На плотине. — Бобровая хатка. — Ночная экспедиция. — Вынужденное купание.

В один из моих приездов в Воронеж старый приятель-натуралист послал меня посмотреть «страну бобров», то-есть　 бобровый заповедник. На другой же день я туда отправился. Незаметно пролетели полтора часа пути до станции Графской. Выйдя из поезда, я быстро прошел станционный поселок. Встречные железнодорожники указали мне тропинку, ведшую в заповедник. Тропинка извивалась среди холмов. Лес смешанный— сосновый, березовый и дубовый. Птиц певчих — уйма. Поют, пищат, чирикают, трещат. Для уха натуралиста — нудный концерт.

Наконец тропинка вывела меня на широкую поляну, посреди которой протекал ручеек. На противоположном ее краю виднелись белые монастырские стены и блестели купола. «Управление заповедником помещается в бывшем Толшевском монастыре», — вспомнил я слова приятеля.

Я вошел в широкие ворота и очутился на дворе, заставленном ветхими домишками. Забравшись на второй этаж самого представительного из домиков, я в первой же комнате увидел старика, благодушествовавшего за самоваром.