Лилия Гаан - Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.(СИ)

Неизвестно, почему природа так странно пошутила, предоставив сыну Фиры Гершель, бежавшей от коммунистов, облик его единственного помешанного на марксистских идеях родственника, но факт оставался фактом. Марк унаследовал от Лайонела даже жесты - привычка пощипывать подбородок во время разговора, ямочка возле правого уголка губ. Чудеса, да и только!

Майкл осторожно сдвинул дочь с колен.

- Извини, котенок, я вдруг вспомнил, что мне нужно сделать срочный звонок! В следующий раз обещаю, что познакомлю тебя со всеми обитателями этого альбома. Я в детстве то же любил его рассматривать, когда меня наказывали за плохое поведение, запирая в одиночестве в библиотеке.

- Да мне не очень и надо!

- Своих предков надо знать в лицо, девочка моя! Иногда это знание может здорово пригодиться!

И он действительно позвонил, только не Фреду, как намеревался вначале, чтобы узнать точную дату рождения Марка Гершеля, а семейному адвокату:

- Мистер Донован?

Это уже был четвертый Донован из конторы "Донован и К", обслуживающий их семью, и вековой опыт взаимоотношений доказывал, что ему можно доверить любую тайну.

- Я хотел бы, чтобы к завтрашнему дню вы приготовили новый текст моего завещания. В раздел посвященный моим детям нужно включить имя Марка Гершеля, родившегося в 1942 году в городке Полярный в СССР. Точный адрес его местонахождения знает мой брат - Фред Фрейзер.

- Что именно получит Марк Гершель? - если Донован и был удивлен, то не подал виду.

- Точно такую же долю семейного имущества, что и все мои дети! И это обстоятельство должно стать известно семье только в случае моей смерти.

- Хорошо! Завтра же документ будет готов для подписи.

Майкл облегченно вздохнул. Этого вполне достаточно, раз уж так распорядилась судьба, что его самый умный и талантливый ребенок родился от случайной связи с неказистой еврейкой, да ещё где-то на краю света.

Надо же, тетушки и после смерти не только умудрились уличить его в адюльтере, но ещё и помогли докопаться, чем закончилась эта связь для непутевого племянника!

ЭПИЛОГ.

Музей Прадо встретил американцев серыми колонами парадного входа, цветом совсем под стать хмурому осеннему дню, в который супруги Фрейзеры посетили Мадрид. Один из самых знаменитых музеев Европы располагался на одноименной аллее, созданной в эпоху Просвещения - Прадо де Сан Херонимо.

- Мой плюшевый барашек,- нежно сжала Памела локоть супруга,- никогда бы не подумала, что ты захочешь посетить это очаровательное место!

- Очаровательное? - Майкл брюзгливо окинул взором приземистое здание. - О вкусах не спорят! Меня интересует коллекция картин Веласкеса. Особенно "Менины"!

Он соврал, да ещё и сам толком не понял - зачем? Жена вполне предсказуемо удивилась.

- Насколько мне известно, ты всегда предпочитал импрессионистов!

- Мои интересы, дорогая, простираются несколько шире!

Памела иронично покосилась на мужа, но не стала уточнять, что скрывается за понятием "шире".

Не смотря на демонстрируемый интерес к Веласкесу, Майкл упорно протащил свою упирающуюся супругу не только мимо шедевров испанской, но и итальянской, фламандской и немецкой живописи. Его интересовала нидерландская школа.

- Милый, такое ощущение, что ты заключил пари, с целью поставить мировой рекорд по самому быстрому пробегу по залам Прадо! Что в таких условиях можно увидеть - темнеющую рядом с позолотой рам череду чьих-то лиц? Как будто смотришь из окон быстро несущегося экспресса! - возмутилась запыхавшаяся Памела. - Куда мы так спешим?

Но Майкл уже нашел, что искал, и замер напротив знаменитого триптиха.

Он не раз видел репродукции этой работы Босха, но почему-то не ожидал, что изображение настолько велико (приблизительно четыре на два с небольшим метра). Конечно, ни одна, даже самая удачная литография не могла передать ощущения времени и загадки, которыми была пропитана каждая деталь старинного триптиха.

Сюжет вроде бы ясен - левая створка была посвящена созданию мира, правая же с причудливой жестокостью изображала мытарства грешников после смерти. Но вот центральная часть...

"Luxuria" - грех сладострастья. Трудно представить, что когда-то подобное изображение украшало алтарь католической церкви в средневековых Нидерландах.

Залитое явно неземным светом пространство было заполнено толпами веселящихся и приятно проводящих время обнажённых мужчин и женщин. Здесь действительно присутствовали все наслаждения, которым могут предаваться люди - насыщение несоразмерно огромными ягодами и плодами, игры с птицами и животными, купание в воде, длинные кавалькады неторопливо прогуливающихся всадников и открытое удовлетворение плотских грехов. Казалось бы, весь этот выдуманный мир был пропитан беспечным весельем и сладострастием, но удивленный Майкл отметил про себя, что бледные обнаженные тела мужчин и женщин светятся целомудренным светом и чувственности в них не больше, чем в окружающих холмах. Фантастически огромные, причудливые растения, птицы и животные выглядели столь же невинно, как и в первый день творения.