Глеб Голубев - «Вспомни!»

— А как твоя фамилия?

— У меня нет фамилии, — прозвучал неожиданный ответ.

— Ложись опять на тахту, так тебе будет удобнее, — нахмурился Морис. — Закрой глаза, спи спокойно, крепко. Ты слышишь только мой голос. Слушай меня внимательно и отвечай правду.

Заглянув в блокнот, Морис вдруг спросил, видимо по-болгарски:

— Как е вашето име? — и посмотрел на врача-болгарина.

Томас нахмурился, покачал головой и неуверенно ответил:

— Томас.

Он понимает по-болгарски!

— Как е името на вашия баща?

— Не разбирай.

— Как зовут твоего отца? — повторил Морис тот же вопрос по-немецки.

— Не знаю.

— Как зовут твою мать?

— Не знаю.

— Къде живеят те?

— Не зная.

— Где они живут? — переспросил Морис по-немецки.

Но Томас ответил то же:

— Я не знаю.

— Какъв е вашият адрес? — слегка запинаясь, прочитал Морис по бумажке.

Томас молчал.

— Защо мълчите? Отговорете! — вмешался болгарин, забыв или не зная, что спящий Томас сейчас слышит лишь голос гипнотизера.

Конечно, Томас ему не ответил.

Морис начал перечислять по бумажке названия разных болгарских городов и селений, все время вопрошающе поглядывая на Томаса. Тот внимательно слушал, наморщив лоб и шевеля губами, и вдруг сказал:

— Не разбирай. Говорете по-бавно.

Морис повернулся к врачу-болгарину.

— Он сказал: «Не понимаю, говорите медленнее»! — возбужденно воскликнул тот. — Вы не ошиблись, коллега, он знает болгарский.

Какой это был волнующий момент!

Морис продолжал задавать вопросы то по-немецки, то по-болгарски, советуясь с консультантом.

— Где твой дом? Как зовут твоих родителей?

Но Томас отвечал все то же:

— Не зная.

— Далеко ли твой дом от школы?

— Не разбирам.

— Где ты родился? — перешел Морис снова на немецкий.

— Не знаю.

— Ты родился в Швейцарии?

— Нет. Где это?

— Ты не знаешь, где Швейцария?

— Нет. Мы еще не учили.

Мы опять все переглянулись. А Морис настойчиво продолжал:

— Ты жил в городе?

— Нет.

— Значит, ты жил в деревне?

— Да.

— Где?

— Не знаю.

— Есть ли у тебя братья?

— Нет.

— А сестры есть?

— Нет, — тихо ответил Томас после долгой паузы.

— Надо кончать, — сказал Морис, осторожно вытирая пот, выступивший на лбу и щеках Томаса. — Он устал.

— Поразительный эксперимент! — воскликнул болгарин, пожимая ему руку. — Поздравляю вас, коллега. Никаких сомнений: он родился в Болгарии! Вы нашли ему родину.

— Спасибо. Но почему он помнит так мало болгарских слов? — задумчиво проговорил Морис, вглядываясь в лицо спящего Томаса. — То и дело твердит: «Не понимаю»…

— Не удивительно, коллега, ведь столько лет прошло.

— Все-таки непонятно, — покачал головой Морис. — И почему упрямо уверяет, будто его зовут Томасом? Совершенно не болгарское имя. — Он посмотрел на врача и спросил: — А не скрывает ли он что-то? Вам не кажется? Словно не хочет отвечать по-болгарски? У вас нет такого ощущения? — повернулся он к нам с Гансом.

— Пожалуй, — задумчиво ответила я. — На все твои вопросы о родителях и об их адресе он упорно твердит: «Не знаю».

— Молчание тоже ответ, — многозначительно вставил Ганс.

— Не мог же он забыть, как зовут родную мать и отца? — продолжала я. — И так быстро: ведь он воображает себя сейчас во сне девятилетним ребенком. Он теперь далек от нас, на двадцать три года моложе, — так ты ему внушил.

— Да, непонятно, чего-то он боится, — пробормотал Морис. — Тут еще много темного. Но главное мы узнали. Ну что же, буду его будить и порадую новостью.

Узнав о том, что его родина Болгария, Томас не выразил особой радости, так что я даже слегка обиделась за Мориса. Столько он старался, затевает теперь поездку в Болгарию, а Томас довольно равнодушен.

Похоже, он был скорее обескуражен и растерян, чем обрадован. Я не удержалась и прямо спросила его об этом. И он ответил мне с такой же очаровательной прямотой:

— А чего мне особенно радоваться? Ведь в Болгарии никаких родственников-миллионеров не найдешь. Да и вообще, как пишут в газетах, страна эта небогатая, в основном земледельческая…

— Но ведь это же ваша родина! — не удержалась я. — Нельзя же жить по циничной пословице: «Ubi bene, ibi patria».

— «Где хорошо, там и отечество», — перевел он, явно радуясь возможности показать, что не забыл монастырскую латынь, и поспешно добавил не очень искренним тоном: — Да, конечно, вы правы, фрау Клодина. Пусть бедная, но это родина. А родина священна для каждого человека. Я с удовольствием поеду в Болгарию.