Валентин Новиков - Четвертое измерение

Интернат на окраине поселка. А сам поселок, выросший в пустыне всего десять лет назад одновременно с вышками нефтепромыслов, невелик. Новые двухэтажные дома из белого известняка в центре, а по окраинам такие же белые одноэтажные домики, окруженные заборами, с ветряками на огородах.

Ветряки тут неотъемлемая часть пейзажа – они видны отовсюду: с моря и из пустыни. Движимые влажным порывистым ветром с моря или ровными жаркими ветрами пустыни, безостановочно качают они воду из глубоких колодцев. Благодаря этим неутомимым ветрякам здесь поднялись сады.

В пяти километрах райцентр. Там бухта, порт, судоремонтный и рыбоконсервный заводы. Там старая – в старом деревянном доме – школа-восьмилетка. А средняя школа – в новом здании при интернате. Старшеклассники ездят на занятия автобусом. Дорога от райцентра до рабочего поселка петляет вдоль пустынных дюн по берегу моря. Автобусная остановка против ворот школы-интерната называется «По требованию».

Желтая песчаная дорожка ведет к учебному корпусу. А справа и слева интернатский сад – густой, тенистый.

Березы и пирамидальные тополя окружены плотным кольцом ветвистого карагача – эти заросли защищают молодой фруктовый сад от сухих ветров и морозов. Над газонами постоянно висит светлое кружево тонких водяных струй от дождевальных установок. Возле учебного корпуса небольшой стадион.

В глубине тихих аллей повсюду скамеечки; на них тут и там сидят мальчишки и девчонки, читают книги или разговаривают. А в самом центре живой уголок и пасека – несколько ульев в тени берез.

Почти все сделано за десять лет самими детьми. Дети отвоевали у пустыни восемь гектаров ее извечных владений, где от сотворения мира царил зной, куда приходили тяжелые волны песка, поглощали все и откатывались, обнажая красную в черных трещинах землю.

Осваивать участок ребятам помогали шефы – военные летчики. Механики с ближайшего аэродрома оборудовали систему дождевальных установок. После этого уже не надо было таскать тяжелые лейки. Включишь рубильник, и на солнце среди горячих ветвей, над газонами и грядками вспыхивает водяная пыль.

Даже и сам генерал приезжал в интернат. Дети угощали его редиской и огурцами, выращенными на интернатском огороде.

На воротах интерната и на окрестных заборах, а чаще всего на углах зданий нарисованы треугольники, лестницы, разных форм кубики и жирафы. Все это рисунки первоклассника Фили Горохова. Филя особенный художник. С разных сторон его рисунки кажутся разными, двоятся. Иногда возле интерната останавливаются машины, которые везут трубы для газопровода, и Филя рисует на трубах – и тогда его рисунки кажутся объемными. Филя уже учится в художественной студии при интернате, и учитель говорит, что у него удивительное чувство пространства и перспективы. Но за рисунки на стенах его ругают.

Время от времени у ворот школы-интерната останавливаются насквозь пропыленные автомашины геологов – это родители приезжают навестить своих ребятишек. В пустыню эти автомашины возвращаются уже с пестрыми жирафами на бортах.

В интернате живут дети рыбаков из окрестных поселков, рабочих нефтепромыслов, геологов.

По воскресеньям все ребята уезжают к родителям. В интернате остаются лишь Сонька и Игорь Смородин. Часто Сонька убегает далеко на пустынный берег моря. Там завораживает ее даль. С детства привыкла она к пространству моря и неба.

Сидя на прибрежном песке, мысленно строила она замысловатые геометрические фигуры из линии горизонта, солнечных лучей, падающих сквозь тучи, белых дорожек, оставляемых в стратосфере сверхзвуковыми самолетами. Она словно открыла что-то в самой себе после осторожного рассказа нового учителя математики о загадочном четвертом измерении. Ей вдруг как будто тесно стало в привычном трехмерном мире… После уроков Сонька разглядывала на стене учебного корпуса новые рисунки Фили Горохова и не заметила широко шагавшего через стадион директора интерната.

Поравнявшись с ней, он остановился и тоже стал рассматривать рисунки.

Сонька увидела на земле рядом со своей еще одну человеческую тень и резко обернулась:

– Это, оказывается, ваша тень, Иван Антонович. Я сразу ее не узнала.

– А она у меня, собственно, ничем не примечательна. Твоя, кстати, тоже… Знаешь, мне недавно привезли банку земляничного варенья из Брянска. Заходи попробовать.

– А земляника это вроде орехов, Иван Антонович? Растет на деревьях? На земляничных деревьях?