Георгий Свиридов - Джэксон остается в России

– Давайте рядом с гимнастами, – предложил Хлебченко.

Джэксон осмотрел место, на которое показал комсомолец. Тень от двух высоких чинар была достаточно широкой. «Тут можно установить ринг, – подумал он, – и подвесные снаряды – мешки с опилками».

– Вполне подходит.

Умаров сходил в сторояжу садовника и принес лопаты и кетмень. Джэксон снял гимнастерку. Втроем они принялись расчищать площадку для тренировок.

Поиски спортинвентаря результатов не принесли. Комсомольцы облазили пыльные склады бывших учебных заведений, но ничего дельного не нашли, кроме канатов. Только один Рокотов вернулся с добычей. Ему удалось достать три пары боксерских перчаток. Они были старыми, разбитыми, в местах, где расползлись швы, вылезала морская трава. Но, несмотря на это, перчатки были самыми настоящими, боксерскими.

Их передавали из рук в руки, любовно осматривали, примеряли.

– Товарищ Джэксон, разрешите взять перчатки домой? – спросил Хлебченко. – Я их починю.

– А что, я сам не смогу! – сказал Рокотов мягким басом. – У меня дядя—сапожник.

Желающих отремонтировать боевые рукавицы оказалось больше, чем перчаток. Пришлось дать каждому по одной штуке.

– А теперь за дело! К вечеру площадка должна быть готова. Завтра – первая тренировка.

Работа закипела. Одни лопатами очищали бугры, колючки, траву, другие сгребали все в кучу и на носилках относили к свалке, третьи орудовали метлой.

Джэксон выделил место для ринга. Умаров и Хлебченко принялись выкапывать ямы для установки столбиков. Джэксон вместе с Рокотовым стали размерять канат и подготавливать будущую ограду ринга.

Время летело быстро. Солнце склонилось к западу, и длинные тени легли на подготовленную площадку. С наступлением вечера ожил спортивный городок. На футбольном поле начали тренировку будущие мастера кожаного мяча, около перекладины и колец собрались любители гимнастики, у ям для прыжков, наполненных желтым песком, начали разминаться легкоатлеты. Девушки, среди них и несколько узбечек, приступили к отработке старта. Узбечки сняли свои платья, но остались в рубашках и шароварах – цветистых штанах, стянутых у щиколоток. Русские девушки были в трусиках и майках. В их среде выделялась одна чернокосая смуглянка. Присмотревшись, Джэксон узнал Айгюль. И рядом с ней он увидал узбечку, Дильбар, ту самую, которая открывала ему калитку. Дильбар всячески старалась не отставать от Айгюль. Однако такой легкости и быстроты у нее не было.

Джэксон невольно залюбовался Айгюль. Она стремительно срывалась со старта, словно птица устремляясь вперед, и две косы, отброшенные ветром, развевались за ее спиной.

Джэксон не заметил, как рядом встал Умаров.

– Яхши кыз? Хороший девушка?

Сидней кивнул:

– Джуда яхши. Очень хорошая.

Умаров вздохнул, помолчал, потом сказал:

– Ее звать Айгюль. Это значит «лунный цветок». А все джигиты зовут ее Ташгюль. Это значит «каменный цветок».

Джэксон повернулся к Умарову:

– Почему?

– Давай лучше, товарищ, будем работй. Она хороший комсомольц, только душа каменный. Не надо смотреть. Глаза радуйся, потом сердце будет болеть. Не надо. Сколько хороший комсомольц такой больной ходит! Зачем еще один? Давай, хороший американский товарищ боксер, лучше будем работай.

Джэксон внимательно посмотрел на Умарова:

– Ты тоже больной?

Умаров ничего не ответил, только смущенно опустил голову.

Джэксон направился к рингу. Под руководством Рокотова натягивали канаты. Сидней помогал закреплять углы ринга, показывал, как лучше бинтовать канат. А думал об Айгюль. Неужели Умаров прав?

Сидней Джэксон вернулся поздно.

Едва войдя в калитку, он с изумлением увидел в окне своей комнаты свет. Кто-то ждет его. Кто бы это мог быть?

В комнате сидела женщина. На ней был легкий темный жакет и темный платок, накинутый поверх него. Она сидела, опустив плечи, задумчиво глядя на маленькое занавешанное окно, казалась маленькой, подавленной, какой-то несчастной. Не сразу можно было узнать в ней Лизи, ту гордую красавицу Лизи, племянницу Марии Львовны Щепкиной! Но вот она встала и сразу преобразилась. Плечи ее гордо расправились, рот скривился в иронической улыбке. Она грациозно протянула ему для приветствия руку и, как-то бравируя, произнесла:

– Здравствуйте, Сид! Вы, конечно, удивлены? Я тоже. И не менее вас. Я удивлена вашим прекрасным видом! Вас не изменило время. Вы даже похорошели, как мне кажется.