Лазарь Лагин - Остров Разочарования

Вдруг издалека, с юга, доносится нарастающий гул приближающихся голосов. Розенкранц прислушивается, мрачнеет, быстро подползает к Фремденгуту и что-то шепчет ему на ухо.

- Глупости! - говорит Фремденгут. - Они никогда не посмеют.

- Нет, правда, сэр. Они всегда прибегают на помощь, когда у нас пожар... С топорами, с баграми, как полагается.. .

- С топорами они не опасны...

- Вот они, вот они! - горячо шепчет Розенкранц и сереет от волнения. - О, они совсем не с топорами! . .

Действительно, из южной просеки выбегает человек сорок вооруженных островитян. Это люди Доброй Надежды. Они останавливаются у самого входа из южной просеки на площадь, ждут, когда подтянутся отставшие. Фремденгут понимает, что они попытаются обойти его сфлангов, и если им удастся раньше белых добраться до противоположной просеки, они начисто отрежут путь отхода к Северному мысу.

- Отходить к просеке!.. Быстро!.. Перебежкой по одному! - вполголоса приказывает Фремденгут.

Первым перебегает Кумахер. Он будет обеспечивать огнем перебежку остальных членов карательной экспедиции. За ним сразу пускается в опасный путь майор Эрнест Цератод. Пот катится с него в три ручья. Сердце колотится, словно вот-вот вырвется из груди. Кажется, еще мгновенье, и Цератода хватит апоплексический удар. Вслед ему летят стрелы, но падают обессиленные, не настигнув его. Он петляет, как заяц, то и дело припадает к земле, бежит на четвереньках, снова вскакивает на ноги... Фу! Слава богу! Благополучно добежал!..

Фремденгут торопится. Надо перебежать до того, как к Северной просеке успеет пробиться сквозь густые заросли взбунтовавшийся кочегар Сэмюэль Смит.

Но вот перебежали и Фремденгут с Розенкранцем. Мообс остается один, если не считать темнеющего рядом и уже успевшего остыть Полония. Мообс лихорадочно обдумывает, как бы ему перебраться к своим с наименьшим риском. Его взгляд падает на факелы; они валяются в траве, но не потухли. Густая, черная копоть поднимается от них над травой и цветами, как жала невидимых злых чудовищ. Мообс чуть приподнимается и один за другим швыряет оба факела в ближайшие две хижины.

На противоположной стороне вскрикивает Розенкранц: одна из этих хижин, та, которая справа, принадлежит ему.

- Ничего, Розенкранц! - успокаивает его Кумахер. - Ты потом заставишь построить себе хижину еще получше этой.

Розенкранц теперь вдвойне безутешен: точно такие же слова он недавно говорил покойному Полонию. Плохая примета! Ах, какая плохая примета!

Расчет Мообса оказывается правильным. Внимание его противников отвлекается факелами, грозящими спалить и эти две хижины. Несколько человек вскарабкиваются на крыши и тушат огонь. А пока что Мообс, отстреливаясь и проклиная на чем свет стоит и проклятых дикарей, и гусака, и Фремденгута, и старикашку, и этого нафаршированного самодовольством колбасника Кумахера, отрывается от преследователей и вскоре, злой, запыхавшийся, укрывается в прохладном полумраке покатой Северной просеки.

Надо бы перевязать ему рану. Но на ходу это сделать никак невозможно, а задерживаться нельзя: могут нагнать. Фремденгут дает ему свой носовой платок (из всех предложенных к использованию в качестве перевязочного материала он оказался наиболее чистым), и Мообс всю обратную дорогу держит этот носовой платок ниже спины, тесно прижатым к ране.

Когда они, наконец, появляются на площадке Северного мыса, мистер Цератод и Мообс с жадностью кидаются пить воду. В промежутке между пятым и шестым стаканом Мообс говорит мистеру Фламмери:

- Надо немедленно придумать что-нибудь порешительней и поэффектней. Если нам дорог наш авторитет в глазах местного населения... И прежде всего следует ликвидировать Сэмюэля Смита... Он окончательно продался большевикам.

- Сейчас мы обо всем потолкуем, - говорит мистер Фламмери. - Вы не возражаете, барон?

Фремденгут молча кивает головой в знак согласия.

Когда до Сэмюэля Смита донесся шум схватки где-то совсем близко от пещеры, он схватил автомат, выбежал наружу и увидел Егорычева, недвижно лежавшего в луже крови, и склонившегося над ним Гильденстерна, который собирался, исключительно для собственного удовольствия, ударить ножом еще разок-другой. - Стой! - крикнул кочегар. - Стой!.. Стрелять буду!..

Гильденстерн не ожидал увидеть кого-нибудь в этом укромном уголке, и меньше всего он, конечно, мечтал о встрече со Смитом. Жалкое мужество отчаяния, которое дало ему силы напасть исподтишка и зарезать беззащитного, по существу, человека, вмиг оставило его, лишь только он увидел бежавшего прямо на него черноусого. Неизвестно, что стало бы с ним, если бы он послушался окрика кочегара. Но вместе с мужеством его оставила и сметка. И вместо того чтобы бежать налево, по короткому маршруту, в сторону площади, где уже в это время орудовала карательная экспедиция Фремденгута, он кинулся направо в гору, по более дальнему маршруту, к той лазейке в чаще, откуда он только что сюда проник.