Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

Прошло несколько минут. От неосторожного удара гуднуло железо. Из густой темени разорванного бака вышел человек. Он торопливо сдирал с плеч мокрый комбинезон. Слышалось тяжелое дыхание. Комбинезон полетел в яму. Человек повернулся и увидел перед собой поднявшуюся с земли черную фигуру. В его лицо ударил сноп света, в грудь уперся жесткий ствол винтовки.

— Руки!

Но человек не успел поднять руки, их схватили сзади и заломили.

Слабо вскрикнув, человек упал на колени. Луч фонаря остановился на его грязном лице.

— Баба!.. Это ж баба, убей меня бог! — воскликнул Шейкин.

— Это враг! Обыщи! — жестко сказал Тугов и одной рукой поднял с земли обмякшее тело.

После утренней планерки начальник Управления госбезопасности полковник Стариков записал в своей рабочей тетради:

«В ночь на 25-е задержано три человека. В том числе ракетчица Гертруда Гольфштейн, уроженка г. Энгельса, Республики немцев Поволжья. Следствие по ее делу поручено лейтенанту Гобовде В.В.».

Двое суток Гертруда Гольфштейн молчала, сидела перед Гобовдой почти не шевелясь, лишь иногда просила воды. Кажется, она даже не слышала вопросов следователя. И только сегодня, когда ей предъявили найденные при обыске квартиры в глубоком тайнике документы и вещественные доказательства, обличающие ее как шпионку, она стала говорить.

Призналась в принадлежности к шпионской организации «Народный союз немцев, проживающих за границей», назвала кличку «Белка».

После эвакуации немцев из Поволжья Белка осталась жить на прежнем месте, так как была женой русского фронтовика, но агентурные связи, которые ранее поддерживала ее мать, нарушились.

В конце 1942 года ее посетил «человек оттуда», привез деньги, побеседовал и включил в небольшую мобильную диверсионную группу. Демаскировка Крекинг-завода было вторым заданием Белки.

Она назвала фамилии и адреса трех членов группы.

Пятичасовой допрос утомил и следователя, и Гольфштейн, но, прежде чем сделать перерыв, лейтенант Гобовда решил еще раз уточнить кое-какие детали. Он чувствовал — далеко не все сказала ему эта белокурая красивая женщина с пустыми глазами.

— Под какой фамилией приходил к вам посланец «оттуда»?

— Хижняк Арнольд Никитич.

— После эвакуации ваших родственников из города были еще встречи, кроме тех, о которых вы уже рассказали? Учтите, Гольфштейн, честное признание облегчит вашу вину!

Женщина пошевелила губами, потом с усилием подняла голову и снова попросила воды. Пила жадно, проливая воду на кофточку. Промокнула губы рукавом и заговорила быстро, взволнованно:

— Я понимаю, для меня все кончено! Еще девчонкой в седьмом классе я по поручению матери заводила знакомства с красноармейцами, командирами и узнавала от них многое. Я и замуж вышла по выбору матери за ответственного военного работника. И прямо скажу, была горда беззаветной службой своей родине — Германии. А когда мать умерла, я осталась совсем одна! Страх заставил думать. Нет, не о том, что поступаю неправильно: я боялась быть схваченной, умереть. Особенно когда Хижняк послал меня ползать в грязи с ракетницей. Это был ужас! Я хочу жить! Расскажу все, что знаю. Хотя и понимаю, что оказалась мразью…

— Остановитесь! Вы отвлеклись, Гольфштейн, и не ответили на вопрос.

— Хижняк, кроме денег, оставил мне посылку для другого человека.

Гобовда постучал по столу карандашом и тихо попросил:

— Успокойтесь. Сосредоточьтесь. Рассказывайте не торопясь, подробно.

— В тайнике, где вы нашли шифроблокноты, радиодетали и оружие, совсем недавно лежал ящичек, зашитый в парусину, с сургучными печатями. Очень похожий на посылку. Хижняк сказал, что за ним придет мужчина и представится: «Я тринадцатый». Мужчина не пришел, а позвонил по телефону. Мы встретились во дворе кинотеатра «Центральный» после окончания последнего сеанса, и я передала ему посылку.

— Опишите его, — сказал Гобовда.

— Было темно… Выше среднего роста, плотный, голос грубоватый, в фуражке, в солдатском бушлате.

— О чем говорили?

— Ни о чем. Он только поблагодарил… Хотя нет. Подождите… Он спросил: «А усилитель здесь?» Я не знала содержимого посылки. Вот все! — Гольфштейн начала выдергивать ниточки из рукава и накручивать их на пальцы. Выдернув несколько ниток, подняла глаза: — Он был в солдатском бушлате, без знаков различия. Когда прятал посылку под бушлат, на петлице мундира я увидела авиационную эмблему.