Вадим Пеунов - ЧП на третьей заставе

За домом Демченко шел огород каких-то стариков.

— Они фотографа терпеть не могут. Из-за акушерки. Старая жена умереть не успела, а он новую привел в дом.

— А через дорогу, напротив крыльца, кто такие?

— Тоже старые. Сын у них вернулся из армии. Сказывали, большевик.

«Обстановка благоприятная, — размышлял Ласточкин, — можно поставить людей в трех—четырех местах: двое „плотников“ будут ремонтировать крыльцо милиции, двое — возле колодца и двое — во дворе демобилизованного…»

— А колодец у того сапожника чистить не надо?

— Сделаем, чтобы надо было, — заверил Петька. — Кинут мои хлопцы туда дохлую собаку…

Начальник окротдела рассмеялся:

— Дохлая собака, конечно, причина, чтобы почистить колодец. Словом, там посмотрим. А ты в общем-то кумекаешь, что к чему, — похвалил Иван Спиридонович паренька.

Петька давал удивительно полезные сведения. Ласточкин отпустил его.

— Иди в коммуну… Там поминки. Пойдешь к моей Маше, я ей позвоню. А понадобишься — позову. Ну, я не спрашиваю, умеешь ли держать язык за зубами…

— Могила! — чиркнул Петька большим пальцем по кадыку.

Сборы чекиста — недолги.

До Белоярова добирались в разных вагонах. В городе Петька провел всех до милиции окольной дорогой.

Начальника милиции Матвея Кирилловича застали па месте. Ласточкин рассказал ему о цели приезда.

— Чем помочь надо? — поинтересовался тот.

— Что знаете о демобилизованном, который живет через дорогу от Демченко?

— Свой человек. Большевик. Думаю взять его к себе помощником. Хваткий парень. Служил на границе.

— Нужен специалист по колодцам. Есть такой в Белоярове?

— Запил, бродяга… Недели на две.

— Надо привести в чувство. Отыщите, искупайте и заприте. Завтра потребуется.

Для Петьки нашлось особое поручение:

— Устрой мне свидание с фотографом. Но в дом к нему заходить нельзя и вызывать не следует. Понял?

— Чего проще, — заверил паренек. — Хлопцы залезут к нему в сарай за дровами, он выскочит, я и предупрежу.

— Действуй. А потом займешься колодцем.

Дядя Вася, вечный дежурный, сходил за демобилизованным пограничником. Тот явился и представился:

— Михаил Воронько.

Ему было лет двадцать пять. Худощавое лицо. Выразительные зеленоватые глаза. Короткие, ежиком, жесткие волосы. Он произвел на Ласточкина хорошее впечатление.

— Могут к тебе приехать двое друзей? — спросил Иван Спиридонович.

— А чего не приехать. Места в хате хватит, — ответил тот.

— Забирай их с собою, — показал начальник окротдела на чекистов.

В ожидании Петьки, который должен был принести вести от Демченко, Ласточкин расспрашивал начальника милиции о соседях фотографа, Людмиле Братунь, о доме, который она продает.

Прошло часа полтора. Вдруг на соседней улице поднялся крик, брань, раздался свист. Начальник милиции и Ласточкин вышли па крыльцо: шумели у Демченко.

— Перестарался наш сорванец, — встревожился начальник окротдела.

Послали дежурного:

— Ну, дядя Вася, сходи туда…

Через несколько минут тот вернулся вместе с Демченко. Василий Филиппович крепко держал за шиворот вырывавшегося беспризорника. Очутившись в милиции, правонарушитель сразу утихомирился.

Ласточкин в душе еще раз похвалил смекалистого паренька: «А что, Сурмач, пожалуй, прав: будет из Цветаева чекист. Забрать разве его к себе? Теперь окротдел троих недосчитывается».

Демченко жаловался своему старому знакомому Ивану Спиридоновичу:

— Трое их… Душу мне всю отравили. Каждую минуту жду — если не застрелят, то уведут с собою. Они готовятся в дальнюю дорогу.

Демченко по требованию Ласточкина начертил подробный план своего дома.

— Из холодного коридорчика — черный ход в сад. Запоры хорошие, так просто не сорвешь. Из этого же коридорчика двери на кухню. А оттуда одна дверь в зал, где спят двое, Григорий и тот, что постарше, позлее, а вторая — ко мне, в мастерскую. Ее занял прозревший базарный слепой.

— Значит, они в разных комнатах? — уточнил Ласточкин.

— Да. А мы с Людой — в спальне. Ход через зал.

— Окно в спальне открыть можно?

— Конечно! Люда… в положении, — Демченко застеснялся, засмущался. — Ей нужен свежий воздух, и я отремонтировал окно. Теперь оно легко открывается.

— Самое главное, — сказал Ласточкин, — к вам в дом надо ввести нашего человека. Подумайте, как это сделать.

Демченко растерялся.

— Невозможно. Они такие настороженные… Меня и то вначале впускают в коридор, а потом уже в кухню.