Георгий Кубанский - Мир приключений 1964

— Пронесло!

Неожиданно в окно рубки высунулся вахтенный матрос.

— Старпома в рубку! — закричал он истошным голосом. — Старпо-ом!

— Что случилось? — вышел из-за надстройки Иван Кузьмич. — Чего кричишь?

— Капитана убило. — Матрос облизнул сухие серые губы и хрипло добавил: — Насмерть.

Бассаргин был еще жив. Полуприкрытые дрожащими веками глаза его неподвижно уставились в потолок рубки. Рядом с отброшенной в сторону правой рукой дымилась папироса с примятым зубами мундштуком.

Иван Кузьмич стоял смятенный, не замечая, как в рубку быстро набились люди. Вошел и Корней Савельич с тяжелой санитарной сумкой. Молча раздвинул он рыбаков, обступивших лежащего на решетчатой опалубке капитана, и опустился возле него на колено.

Бассаргин приоткрыл глаза и неестественно тонким голосом протянул:

— Планше-ет… в среднем ящике-е…

На последнем слоге в голосе его прорвалась звучная нота и тут же оборвалась, перешла в хрип.

Корней Савельич поднял вялую и странно тяжелую руку капитана. Долго прощупывал он запястье — искал пульс, потом бережно опустил руку Бассаргина на пол. Взгляд ею остановился на боцмане.

— Займитесь капитаном, — сказал, поднимаясь с колена, Корней Савельич. Затем он обернулся к Анциферову: — Становитесь на вахту. Мы со старшим помощником будем в радиорубке.

Задолго до вызова порта старпом и помполит втиснулись в тесную радиорубку. Оба посмотрели на свободное “капитанское” кресло и остались стоять.

Корней Савельич не выдержал тяжелой тишины радиорубки.

— Как “Сивуч”? — спросил он у Зои.

— Берет по полтонны в подъем, — ответила не оборачиваясь радистка. — Рыба неровная: треска, пикша, немного ерша-камбалы.

— Все же берут по полтонны, — вздохнул Иван Кузьмич. — Где они ловят?

— В квадрате сорок два—шестнадцать.

— К берегу жмутся, — неодобрительно заметил Корней Савельевич. — Рискуют.

— Не от хорошей жизни рискуют, — нахмурился Иван Кузьмич. — Видно, тоже… покатались на “колесах”.

— Запрашивали, что делать с ершом-камбалой… — Зоя оборвала фразу и подняла руку, требуя тишины. — Капитана вызывают.

— Стучи. — Иван Кузьмич с неожиданной решимостью опустился в “капитанское” кресло. — Стучи так…

Докладывая о гибели капитана, Иван Кузьмич внутренне порадовался, что связь на море поддерживается ключом, а не голосом. Волнение его прорывалось в сбивчивых фразах, в раздражающих паузах. Несколько раз Корней Савельич осторожно приходил на помощь: то нужное слово подскажет, то напомнит пропущенное. И оттого что за плечами стоял человек, переживающий каждое слово нелегкого доклада, Ивану Кузьмичу стало легче. Постепенно он овладел собой. Мысль стала точнее. Нашлись и нужные слова…

— Продолжайте поиск рыбы, — ответил порт. — Нападение самолетов в вашем квадрате было случайным. Не приближайтесь к берегу. Там опасность значительно серьезнее.

— Напоминаю, — диктовал радистке Иван Кузьмич, — продовольствия осталось дней на десять, горючего на четырнадцать.

— И я напоминаю вам, — ответил порт. — “Таймыр” мы больше не вызываем. Вы поняли меня? “Таймыр” не вызываем. Вы ведете поиск за двоих.

Продолжать поиск!.. Очень не хотелось Ивану Кузьмичу принимать командование траулером со значительно подтаявшими запасами продовольствия, топлива, пресной воды, В трюмах — чердаки без единой рыбки. Оборудованием “Ялты” и комплектованием команды занимался Бассаргин. Была бы воля Ивана Кузьмича, собрал бы он на судно одних поморов. Пускай даже и немолодых. Народ этот привычный к полярным плаваниям, умелые рыбаки… Да что думать о несбыточном? Сейчас следовало сделать все возможное, чтобы не уронить доброй славы удачливого и смелого промысловика. Какая слава? Нужна рыба. Эти два слова вытеснили все остальное. В голове Ивана Кузьмича уже складывался свой план поиска косяков трески, изменения в составе вахт…

Хоронили Бассаргина поздней ночью.

Проводить капитана вышли все свободные от вахты матросы и командиры. На палубе было тихо. Лишь на полубаке с каждым размахом качки слышался легкий удар судового колокола. Мягкий, протяжный звон походил на похоронный.

В напряженной тишине излишне громко прозвучал голос Ивана Кузьмича:

— Флаг приспустить!

Короткое прощальное слово Корнея Савельича. Салют из трех винтовок коротко разорвал тьму, осветил пляшущие в воздухе снежинки, мрачные лица моряков.