Теодор Константин - В полночь упадет звезда

Когда она пришла, чтобы взглянуть на него, лицо ее было мертвенно бледным, она с трудом держалась на ногах. Открыв письмо, она прочла его и упала без чувств. Две недели пролежала она в постели. Потом медленно, с большим трудом пришла в себя, но с этого дня больше никто не слышал от нее ни одного слова… Вот, господа, история нашей бедной барышни!..

— А что сказали доктора? Неужели нет никакой возможности вылечить ее?

— Граф сделал всё, что было в его силах. На консультацию были приглашены крупнейшие специалисты. Одни утверждали категорически, что она обречена; другие считали, что она постепенно может поправиться; третьи говорили, что ей может помочь еще одно сильное потрясение, столь же острое, как и то, что вызвало ее болезнь. Кто знает, может быть, они и правы!..

И управляющий снова вздохнул, взглянув наверх, на одно из окон в башне замка.

— Неужели она там живет? — снросил младший лейтенант Хиастру, поймав этот взгляд.

— Да, там, наверху. С тех пор как она приехала к нам, там и живет. Теперь она редко покидает свою комнату и почти все время сидит там и шьет куклы из тряпок. Вниз она спускается, чтобы побывать в оранжерее, где растут цветы, которые она так любит. Часто можно услышать, как она играет на рояле. Если вы сюда переедете, то сможете сами убедиться в том, как чудесно она играет.

Офицеры взглянули еще раз на план замка, который за это время составили приехавшие с ними писари, и стали прощаться. Провожая их, управляющий спросил с беспокойством:

— Простите меня за смелость… Я хотел бы спросить… можно ли быть спокойным в отношении нашей барышни?

— Сударь, вы можете быть совершенно спокойны и за нее и за себя. Нам нечего делить с местным населением.

По возвращении капитан Медреа и оба младших лейтенанта были тотчас приняты подполковником Барбатом. Он взглянул на план и согласился с тем, что в замке может разместиться штаб дивизии со всеми своими отделами и вспомогательными службами. Он сам распределил помещения замка между отделами и службами и приказал на следующее утро перебираться в замок.

— Господин подполковник, как прикажете поступить с гувернанткой? — спросил капитан Медреа перед тем как выйти от начальника штаба.

— Если ее безумие ограничивается только молчанием, то я ничего не имею против того, чтобы она осталась на месте.

На следующий день, до обеда, весь штаб дивизии «Молдова» разместился в замке.

Шифровальному отделу отвели просторное помещение во втором этаже. В те времена, когда в замке жили хозяева, эта комната служила биллиардным залом. Но сейчас биллиардные столы были припрятаны предусмотрительным графом. Окна комнаты выходили в парк, и из них можно было видеть сверкающую гладь озера, окруженного стволами столетних деревьев.

Шифровальщики скучали, так как на фронте наступило затишье. Они проводили время в болтовне и спорах на самые различные темы, вспоминали истории из школьных и студенческих лет, рассказывали старые анекдоты, обсуждали все события, происходившие в штабе. Болтая так и выкуривая немыслимое количество табака, они не раз упоминали имя Ули Михая.

И хотя эпитеты, которыми шифровальщики награждали своего товарища, вряд ли польстили бы ему, все эти слова были проникнуты симпатией к знаменитому капралу.

Во многом содействовал росту авторитета Ули в глазах его товарищей вызов в штаб «Орла», куда он мог перейти работать в шифровальный отдел.

Вот как объяснил сам Уля тот факт, что его не стали задерживать в высшем штабе:

— Я явился к господину полковнику Поулополу. Встретил он меня очень ласково и спросил, не хочу ли я работать у них, говорит, что слышал обо мне много хорошего. Я думаю, что он имел в виду мою подготовку как шифровальщика.

— Ну конечно, он именно это имел в виду. Должно быть, о твоих успехах у прекрасного пола сведения до него еще не дошли, — пошутил, Мардаре.

— Не «должно быть», а безусловно не дошли, хотя вы и делаете всё возможное, чтобы меня скомпрометировать. Но ты не хочешь узнать, что я ответил Поулополу?

— Еще бы не хотеть!

— «Господин полковник, — сказал я ему, — если это приказ, то мне ничего не остается другого, как подчиниться, но если вы мне делаете предложение, тогда я позволю себе сказать, что все-таки, хотя и считаю для себя высокой честью служить у вас, предпочел бы остаться в штабе дивизии. С одной стороны, я очень привязан к своему начальнику господину капитану Смеу, а с другой стороны — к ребятам, с которыми я работаю и которых очень люблю».