Андрей Ветер - Время крови

Сам он поднялся с саней и отступил в сторону на несколько шагов, переводя взгляд с четырёх наездников на Михея и обратно. Четверо Чукчей на оленях медленно приблизились.

– Зачем ружьё направлять?! – крикнул один из них. – Зачем меня убивать хотел?

– Кто вы? Откуда и куда путь держите? – спросил Григорий в ответ, поднимаясь во весь рост.

– Красная Вода ехать, родня посмотреть.

– На Красное Озеро? Что ж у вас за родня там? – продолжал свой расспрос Григорий. – Не Седая ли Женщина?

– Нет, такая женщина совсем не знай. Зачем седой женщина? Моя молодой женщина ищи для моя сын.

Чукчи слезли с оленей и подошли совсем близко, опираясь на копья, как на посохи. Двое из них оказались юнцами, два других – стариками. На тёмных лицах молодых угадывалась печать враждебности, хоть и тщательно скрываемая. Старики выглядели совершенно спокойными, даже равнодушными. На поясе одного из них висела связка мышиных черепов и воронья голова, у другого на шее болталась шкурка горностая, служившая ему оберегом.

– Откуда же вы взялись такие, коли не знаете Седую Женщину? С этим злодеем все Чукчи знакомы. – Григорий покачал головой, не опуская ружейного ствола. – Даже я, русский казак, и то знаю этого подлого колдуна.

– Давай чай пить, – сказал старик со шкуркой горностая, – давай разговор делать, давай убивать не надо.

– Хорошо говоришь, дед, но некогда нам огонь разводить, – подал голос Иван Копыто, не опуская ружья. – А почему ты думаешь, что мы хотим убить вас? Разве меж нами война?

– Как не думай так? Твой ружьё мой голова смотри. Зачем? – Он повернулся к одному из молодых Чукчей и что-то сказал ему по-чукотски.

Алексей, держа в руке тяжёлый взведённый пистолет, подошёл к Ивану:

– Как вам кажется, что у них на уме?

– Полагаю, драться они сейчас не станут, – едва слышно отозвался Иван. – Посидим немного, побеседуем. Может, удастся выведать, что на уме у этих бестий.

– Не рискуем ли мы?

– В неспокойное время рискуешь всегда.

– Быть может, сразу лучше захватить их в плен? – предложил нерешительно Алексей Сафонов.

– А вы уверены, что за нами сейчас не следят другие? И уверены ли вы, что ваш проводник не примет их сторону? Я не уверен ни в чём, поэтому предпочитаю выждать. Отведите-ка Марью Андреевну подальше, а мы пока подёргаем этих Чукоч за языки.

– Машенька, – Алексей остановился около сестры и Павла Касьяновича, – побудь пока тут, на санках. Павел Касьяныч, Иван просит вас держаться возле Маши на всякий случай…

– Понимаю, – кивнул купец, почёсывая свою смолистую бороду, – у него нос на беду всегда навострён.

Перед Чукчами опустился на корточки Ворон. За спиной у Ворона лежал в колчане лук, сильно отличавшийся от луков, которыми были вооружены Чукчи. Этот лук был вдвое меньше и сделан не из дерева, а из распиленных бивней моржа.

– Это эскимосский лук, – пояснил Иван Копыто, заметив вопрос во взгляде Алексея Сафонова. – Отец высоко ценит его.

– Я слышал, что Седая Женщина будит в Чукчах злобу, – сказал Ворон по-русски, обращаясь к Чукчам, – слышал, что он подбивает к войне. Многие ваши уже были у крепости на Красном Озере, угрожали.

Алексей Сафонов удивился, услышав, насколько чисто говорил Юкагир по-русски.

– Моя не знай Седая Женщина, – ответил старик с горностаевой шкуркой на шее.

– Седую Женщину знают все ваши. Он вселяет в людей злобу, – повторил Ворон, – он злой человек, его надо убить.

Глаза молодых Чукчей вспыхнули огнём. Один из них подался вперёд:

– Твой язык желай смерть шаману. Твой язык желай смерть всем Чукча. Твой сердце храни ненависть. Чукча всегда побивай Юкагир. Твой сердце помни это и храни злость. Твой имей злой сердце и злой язык. Твой худо говори о хороший шаман.

Старик с горностаем озабоченно покачал головой, несдержанность молодого воина помешала ему вести задуманную игру.

– Значит, ты всё-таки знаешь Седую Женщину? – Иван включился в разговор со своего места.

Старик промолчал, а юноша запальчиво ответил, почти выкрикнул:

– Да, моя знай шаман, моя следуй призыв Седая Женщина!

Иван заметил, как рука молодого Чукчи осторожно потянулась к висевшему на поясе боевому ножу, и незаметно для других подмигнул Григорию. Казак встал, будто бы разминая ноги, и сделал несколько шагов в сторону; там он медленно опустился на корточки, держа ружьё на коленях. С нового места ему был открыт второй молодой чукотский воин. Ворон продолжал сидеть неподвижно, глядя в глаза разозлившемуся Чукче.