Владимир Соколовский - Во цвете самых пылких лет

— Вы уже здесь! — радостно бормотал тот. — Ну так давайте же, давайте, давайте!.. — и простирал руки к портфелю.

Взгляд его, поза выражали чувства разные и сложные. Тут были и презрение к алчным, непонятно чего ждущим от него продавцам, и презрение к себе за то, что на склоне лет он вынужден вступать в полупочтенные и унизительные сделки, и испуг — вдруг обрушится, обернется крахом то, к чему он так стремился, и страдание — скорей бы все это кончилось, и он наконец развернул бы дома заветный переплетец…

Шофер догнал ребят возле той же железной ограды, где только что давал им инструкции. Тщательно пересчитал извлеченные из конверта деньги.

— Молодцы!

Радужная бумажка оказалась в его руках.

— Благодарю за службу! И, как всякий труд, она достойна вознаграждения. Держите, пользуйтесь и вспоминайте Стасика. С ним вы не пропадете.

— Ну что ты, Стасик, — растроганно бурчал Тарабукин, бережно складывая десятку и засовывая в карман. — Так много сразу… Мы ведь вообще о деньгах не думали, хотели просто помочь как друзья.

— Ничего не жалко для хороших людей! Эх, по идее надо бы обмыть это дело, но безумие пить с утра в такую жару, а пригласить вас к себе вечером я не могу: ко мне приехали двое знакомых, о которых я вам как-то говорил, и тоже требуют развлечений… Ну, пока, ребята! Встретимся завтра, на работе, там и поговорим за жизнь, и арбузов порубаем…

Он пожал им руки и ушел к своим книгам.

— Ну, парень! Ну и парень! — восхищался Васька по дороге к пляжу. — Отвалил целую десятку, и хоть бы хны. За какую-то книжку. И мы-то, главное, палец о палец почти не ударили. Нет, я на те выходные опять к нему напрошусь. Еще десяточку заработаем не глядя. А двадцать рублей — это уже полбилета домой. Ну, а ты чего молчишь, Слав? Пойдем, нет?

— Там видно будет… Мне вот интересно: я, когда мы мимо Стасиковых книг проходили, снова видел такую, какую только что продали. Выходит, у него она не одна была?

— Вот ты даешь! Ну, не одна, ну и что? Тебе-то какое дело?

— Да нет, ничего, так просто…

Они расстались возле городского пляжа: Славка снова решил заняться розысками Мариамки.

— Я знаю, где она примерно может быть! — заявил он.

Васька ушел, завидуя своему неспокойному другу, а Славка помчался на тот каменистый пляжик, где когда-то познакомился с Мариам. Будто сердце чувствовало, что она должна быть там.

Еще издалека Мариамка поднялась ему навстречу и, забыв надеть босоножки, бросилась к Славке, скользя и охая на крутых камнях и острой гальке. Он остановился, стараясь унять задрожавшие губы.

— Я искал тебя вчера! — крикнул он, еще не дождавшись, когда она подойдет. — Но не нашел. И вот сегодня… подумал… что ты здесь, может быть…

— А я как знала, что ты будешь на этом пляже! — Мариамка взяла его за руку. — И прибежала сюда утром, как сумасшедшая. Где ты был так долго?

Славка наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Что ты! — вскрикнула Мариамка, оглядываясь. — Ведь смотрят! — И вдруг засмеялась, махнула рукой. — А ну их совсем! Целуй еще!

В понедельник после обеда на овощебазе давали получку. Все рабочие сгрудились возле конторы, кроме бичей. Железный Вова Калики, пользуясь непонятным влиянием на Галину Христофоровну, еще в начале сезона завел правило: расчет каждый день, или через день, или через два дня — как бригада пожелает. Так что к получке у них все финансы были уже выбраны.

Сегодня бичи работали только до обеда: Дима Харюзок получил наконец долгожданный перевод и устраивал проводы.

Ваське и Славке выпало расчету сорок четыре рубля с маленькими копейками. Из них удержали десять рублей аванса, пятерку друзья отдали Стасику.

— Вместе с тем, что выручили вчера, имеем сорок тугриков наличными! — заявил Тарабукин. — Повкалываем еще недельку, глядишь — и ту-ту! Поехали! Стасик нам еще поможет, я с ним уже разговаривал. Слушай, Слав, что я придумал: мы с тобой все-таки много тратим, потому что все деньги носим при себе и не можем иногда удержаться. Предлагаю отдать их на хранение Галине Христофоровне и брать у нее каждый день по рублю.

— По рублю мало. Работаем же, питаться надо!

— Ну… по рубль сорок, предположим!

На том и порешили и пошли к завбазой. Она сначала опять не поняла, зачем они пришли, но, разобравшись, отнеслась к их просьбе вполне сочувственно и положила деньги в сейф.

— Нор-рмально! Нор-рмах! Нормалек! Нор-рмалеус!.. — И они выкатились на территорию, где грузчики и кладовщики с экспедиторами снаряжали машину за пивом: по всему было видно, что никакой работы на базе уже не будет.