А. Лукин - Чекисты. Книга первая

Что касается Владика, то в тетради Максима появилась уверенная запись: “Владик Корецкий, он же Заремба, — агент гестапо”.

Немецкая военная разведка — “Абвер” — была очень опытный, коварный и предусмотрительный противник. “Абвер” мог заслать своего человека в чужую страну и только через много лет, когда положение шпиона становилось достаточно надежным и прочным и никому уже в голову не приходило подозревать его в чем-либо, дать ему задание активно включиться в работу. И когда немцы оккупировали нашу территорию, естественно, что мы столкнулись со многими неожиданностями. Люди, которые, казалось бы, ничего общего не могли иметь с нашим врагом, оказывались в его рядах. Их было не много, но зато они были очень опасны.

Я представляю, как удивились честные советские люди, жившие в Умани, когда вслед за передовыми немецкими частями в городе появился их земляк — солидный, уважаемый инженер-мукомол Антон Иванович Мильчевский, к которому гитлеровские офицеры почтительно обращались “майор Миллер”. Этот человек был разоблачен чекистами еще в 1936 году как немецкий шпион. Но полностью вся деятельность его выявлена не была. Он бежал в Японию, оттуда перебрался в Германию и во время второй мировой войны возглавил один из разведывательных пунктов генерального штаба гитлеровской армии. С ним-то и предстояло Максиму вести невидимую дуэль.

Не надо думать, что на оккупированной территории немецкая разведка афишировала свою работу, что, скажем, у входа в ее учреждение висели вывески или, на худой конец, стояли вооруженные часовые. Нет, гитлеровские шпионы даже у себя дома зачастую использовали для своей черной работы всякого рода прикрытия — всевозможные фирмы, магазины и квартиры.

…На очередной встрече с Максимом Евгения Бремер предупредила его:

— В Киеве работает некий Миллер, крупный руководитель военной разведки.

— Откуда это известно?

— Сушко передает.

Мария Васильевна Сушко — пенсионерка, старая коммунистка, из-за болезни не могла эвакуироваться. Бремер привлекла ее для работы в группе Максима. Это была рассудительная, трезво оценивавшая события, не боящаяся никаких трудностей и опасностей подпольной работы женщина.

— Очень интересно, — сказал Кудря. — Пусть Мария Васильевна опишет внешность этого Миллера, достанет адрес.

Через несколько дней Максим знал, что Миллер высокого роста, седоватый, лет пятидесяти, одевается в солдатскую шинель, по-русски говорит без акцента. Адрес? У него было сразу три адреса, и один из них — Кузнечная, 4/6.

Опять Кузнечная!

— Помните тот серый дом, куда привел вас Корецкий? — спросил Кудря у Марии Ильиничны. — Вы должны поселиться в нем.

Задание было сложным. Попасть в этот дом было не легче, чем в атомное ядро. И не только потому, что “ядро”, а точнее, змеиное гнездо, в которое наметил проникнуть Максим, было защищено хитроумнейшей системой запоров и отталкивало все и вся, что казалось чужим, а в основном потому, что в Киеве были тысячи домов, а проникнуть надо было именно в этот, что сразу же вызывало подозрение.

Конечно, Мария Ильинична могла пойти в городскую жилищную управу, где работал ее знакомый, некий Скортынский, бывший друг ее репрессированного мужа, и под каким-нибудь предлогом просить назначить ее управдомом на Кузнечной. Но управляющий там уже был. Решено было обратиться к знакомой немке Зауэр. Вместе с Марией Ильиничной Зауэр пошла к управдому.

— Я вас очень прошу, — обратилась она к нему, — помогите моей приятельнице устроиться. Ведь в доме есть свободные квартиры.

Управдом, хотя и раболепствовал перед немцами, не соглашался.

— Я вас отблагодарю, — шепнула Мария Ильинична и положила на стол конверт с деньгами.

Прикинув на глаз толщину пакета, управдом обещал подумать.

Первый шаг был сделан. Второй шаг Мария Ильинична сделала, когда зашла в просторный кабинет начальника жилищной управы Киева Скортынского. Он встал из-за стола и, церемонно поклонившись, поцеловал ее руку.

— Рад, что мы снова встретились. Чем могу служить?

Они поговорили о знакомых, о последних городских новостях, о том, что с работой трудно и с квартирой тоже нелегко. И тут Мария Ильинична дала понять, что за взятку все же можно достать квартиру.

— Как? — заинтересовался Скортынский. — Где? — И он заставил ее рассказать все. — У честной украинки вымогают деньги! — шумел Скортынский. — Я не позволю этого у себя в районе.

Он хотел показать перед ней свою власть, подчеркнуть, что он тоже что-то значит.