Иван Кудинов - Подлипка течет в океан

— Так и скажи брату: Половинкин, мол, добрый. Так, мол, и сяк…

Фантик ему покажи.

И, зашагав дальше, во все горло запел:

Во поле березонька-а стояла-а, во поле кудрявая…

И-эх! Надаю березке я по шее,

Надаю, кудрявенькой, по шее…

Тим повертел в руках конфету в яркой обертке, поколебался с минуту, не зная, как ему поступить, потом решительно размахнулся и швырнул так, что конфета чуть не перелетела через реку, булькнув где-то у того берега… Вот и все! Тим облегченно вздохнул и побежал по косогору к поселку, все быстрее, быстрее. Дух у него перехватило.

Ждал Тим гостей, каждый день ходил к большому осокорю, подолгу смотрел в сторону юга — не появятся ли оттуда гоголи, — а всетаки не уследил, пропустил момент их прилета. Как-то вернулся он из школы, а брат встречает его еще у ворот и говорит:

— Ну, поздравляю тебя!

— С чем? — удивился Тим. Занятия в школе пока еще не кончились, день рождения у него давно уже прошел, так что и поздравлять его как будто не с чем. Андрей посмеивается.

— Явились гости. Гоголи прилетели.

— Правда? — обрадовался Тим. — Ты их видел? Ур-ра! Прилетели! — последнее слово он прокричал уже за воротами и в одно мгновенье очутился около Ленькиного дома. — Ле-ень, Леня, гоголи прилетели!

Я же говорил, прилетят, говорил, вот и прилетели.

Ссора была забыта, дружеские отношения восстановлены. Втроем они — Тим, Ленька и Андрей — отправились за крутой поворот, к большому осокорю. День был солнечный, и вода в реке просматривалась до самого дна, такая она была прозрачная. В одном месте Подлипка круто поворачивала, словно встретив на пути препятствие, и сразу за поворотом виднелся знакомый осокорь. Он стоял, окутанный каким-то прозрачным зеленоватым туманом, и оттого казался еще раскидистее и мощнее. Но когда подошли ближе, поняли, что никакой это не туман, а просто распустились и зазеленели листья. Берег тут пологий, чистый, а с противоположной стороны — густые заросли камыша. Оттуда, из этих зарослей, и выплыло не-сколько гоголей, державшихся строго парами — важные белогрудые селезни и серенькие самки.

— Ух ты! — вырвалось у Тима — такими красивыми, необыкновенными показались ему эти птицы.

— Ну вот, — сказал Андрей, — прошу любить и жаловать. Это ваши друзья. Будьте и вы им друзьями.

Теперь Тим и Ленька не пропускали ни одного дня, хоть на минутку, да прибегут, посмотрят, что тут происходит. А гоголи в первый же день облюбовали дуплянку. Поначалу они с возможной осторожностью обследовали все вокруг и, кажется, остались вполне довольны. Хорошее, удобное место. Дерево стояло близко от воды. И дуплянка невысоко, но в то же время не очень низко, в самый раз. И камыши рядом.

Потом самка заглянула в дуплянку и опять осталась довольна.

Отверстие было свободное. И крыша над головой — это тоже кое-что да значит. Она что-то долго там сидела, в дуплянке, и оставшийся внизу, у самого берега, селезень нетерпеливо крутил большой черной головой и негодующе поблескивал круглым красноватым глазом.

«Крек!» — позвал он сердито: ну, чего, мол, ты там? «Крек-крек!» — отозвалась утка, высунув из дуплянки голову. Что, видно, на их языке означало: все хорошо, прекрасно, остаемся здесь.

Так вот и появились в Тимкиной дуплянке новоселы. Целыми днями хлопотали они, устраивая жилье. Целыми днями селезень, как ошалелый, носился над камышами, с размаху плюхался в реку и бил крыльями по воде. Самка все реже стала появляться, она отложила, наверно, яйца и высиживала птенцов. Нелегкое это дело. Попробуйка посиди целый день на одном месте, неподвижно. Все громче и громче, с каким-то даже непонятным отчаянием кричит и бьет крыльями по воде гоголь-самец. «Крек-крек! Где ты, почему не отзываешься?» — слышится в его настойчивом, тревожном голосе. И ребята вот уже много дней не видят утку. Что с ней? Непонятное происходит.

Однажды ребята пришли пораньше, спрятались неподалеку за соседним деревом и просидели в ожидании чуть ли не полдня. Но утка не показывалась. И селезня в этот день почему-то не было. И когда их терпение совсем уже иссякло и они собрались уходить, Ленька схватил Тима за руку и прошептал:

— Смотри, смотри…

Тим так и впился глазами в дуплянку. Из отверстия высунулась голова какой-то странной птицы с острым и хищно загнутым клювом. Потом эта птица, повертев головой во все стороны, вдруг вылетела и стремительно понеслась вверх, редко и широко взмахивая крыльями. Ястреб! Теперь уже не было сомнений, что это ястреб. Но как он забрался в дуплянку, ведь там же утка?